— Закуривайте. — Он пододвинул мне большой золотой портсигар, украшенный каким-то замысловатым гербом и драгоценными камнями.
— Спасибо, не курю, — сказал я, рассматривая портсигар.
Он перехватил мой взгляд, вздохнул и перевернулся на спину.
— Не ломайте голову, — сказал он. — Бутафория. Портсигар, конечно, золотой, и камни настоящие, но… все равно бутафория!
— А девушка? — поинтересовался я. — С маузером. Это тоже бутафория?
Он усмехнулся, глядя на флиртующего Зайца:
— Эта девушка может с любой руки, хоть с левой, хоть с правой, а то и с обеих сразу, влепить десяток пуль в полной темноте, только по шороху, в предмет, ну, скажем, в консервную банку на расстоянии двадцати метров. Она прыгает уже девятый раз.
Признаюсь, у меня по спине поползли мурашки. Трудно было отказаться от установившихся взглядов: раз нежная, изящная, значит, слабая, беспомощная.
У меня было к старшему дело: самолет наш был совершенно не приспособлен к сбрасыванию парашютистов и тем более громоздких грузов. Хвостовой люк узок и неудобен; для каждого раза требовался отдельный заход, а у нас парашютистов — четыре и тюков — девять. Значит, нужно сделать тринадцать заходов и, конечно, на малой высоте. Но на какой: двести, триста метров или на сто?
Вот об этом я и спросил у старшего. Тот пыхнул папиросой.
— Как можно ниже, — ответил он.
Во мне все вспыхнуло. За кого он меня принимает!
— А я могу и с бреющего! — вызывающе сказал я. — Подойдет?
— Вполне, — ответил старший.
И я попался. Ночью сделать на бреющем полете тринадцать заходов! Но пятиться было поздно.
— Хорошо, — сказал я. — Будем бросать с бреющего. Но как я узнаю о результатах?
Старший пощелкал наманикюренным ногтем по фляге:
— А факел?
Я недоверчиво хмыкнул:
— Да вы же не успеете!
— Успеем.
Я пожал плечами. Выторговать хотя бы метров пятьдесят высоты мне не удалось. Ну ладно, с бреющего так с бреющего.
Вскоре прибежал посыльный, как и вчера, принес сводку погоды и распоряжение на вылет. Сводка была великолепной — гроза в районе Курска.
Линию фронта мы прошли засветло, между грозовых и слоисто-дождевых облаков. Очень удобно и хорошо. Если привяжется фриц, мы уйдем от него в дождевую муть. А пока, лавируя меж облаками, идем открыто на высоте трех тысяч метров. Внизу под нами, на нашей земле, снуют вражеские самолеты. Взлетают, садятся. Как у себя дома! Сердце мое негодует. И нет страха. Только ненависть. Острая, болезненная, лютая.
Слева и справа бородатые облака поливают землю дождем. Сходясь, щупают друг друга огненными клинками молний. Под нами пересекающим курсом прошли четыре немецких истребителя "МЕ-110".