Но эти перемены всегда казались довольно незначительными.
Это сводилось больше к тому, чтобы не опьянеть от этой лёгкости.
Чтобы не позволить ей ошеломить меня.
А здесь это ощущалось так, будто меня закинули в бочку с дёгтем. Как будто на моих ступнях и ногах, голове и груди внезапно появились цементные блоки.
Я уставилась в знакомый потолок нашей с Блэком комнаты.
Я смотрела вверх и боролась с этой тяжестью… затем попыталась принять её, погрузиться в неё… затем меня спровоцировал страх, и я снова стала бороться с ней. Её неизбежность ужасала меня.
Она также подталкивала меня к способам мышления, о которых я почти забыла, вопреки знакомству с ними.
Я вспомнила, что перед уходом мы находились в процессе переделки части нашей гостиной. Мы меняли дизайн и планировку, заменяли мебель, заменяли настенные картины и ковёр… всё это для того, чтобы стереть, что Ник сделал с Кико.
Вздрогнув, я закрыла глаза.
Я постаралась вытеснить образы, которые хотели накатить.
Возможно, при этом я издала стон.
Я смотрела на звёзды, на уличные фонари.
Я противилась тяжести моего мира.
Я старалась держаться за лёгкость, за ясность, за умиротворение того другого мира, но вскоре вынуждена была признать тщетность этих попыток.
Блэк рядом со мной продолжал дышать.
Я чувствовала, как мой свет вплетается в него, привязывается к нему — но здесь он тоже оставался как будто более отстранённым.
Я ощущала те глубины звёзд и течение океана под его ногами.
Я ощущала там огонь, я видела крылья дракона…
Но здесь ему приходилось сильнее хлопать этими крыльями.
Здесь ему приходилось прикладывать намного больше усилий, чтобы хоть чуть-чуть подняться.
И напротив, ему приходилось прикладывать куда больше усилий, чтобы не дать этому пламени неконтролируемо разгореться.
Мы всё ещё лежали, когда я услышала раскатистый взрыв где-то по ту сторону этих стеклянных окон.
Я не знала, то ли окна пошевелились, то ли здания напротив пошевелились… то ли я всё это вообразила.
В любом случае, мы с Блэком немедленно вскочили на ноги.
Мы за одно биение моего сердца добежали до окна. Наши ладони прижались к стеклу. Мы посмотрели на город через окна высоко над улицами Сан-Франциско, всё ещё тяжело дыша, и стекло запотело от нашего дыхания.
Как только мы оказались там, в вертикальном положении, я это увидела.
Пожары усеивали городской пейзаж.
То тут, то там валил дым, видневшийся в свечении оранжевого, жёлтого и красного огня.
Это походило на ад.
Всё выглядело так, будто мы приземлились в аду.
Я смотрела на свой родной город, видела все эти пожары, видела полицейские и армейские вертолёты, летавшие над ними и светившие прожекторами, прослеживая горящие улицы, прослеживая за людьми на земле, которых я не видела.