Это Чарльз забрал его с той скалы в Калифорнийской пустыне.
Но где Мири?
Почему они не говорили о его жене?
Интенсивность этого чувства разрасталась в его сердце и груди. Боль искажала его разум запутанными спиралями; эмоции пытались последовать, но накладывались друг на друга, умножая боль, сбивая его с толку, расстраивая его. От интенсивности этих ощущений перехватывало дыхание даже в одурманенном состоянии, даже тогда, когда веки ощущались как свинцовые грузы на глазах.
Несколько секунд он мог лишь лежать там и терпеть это.
Он хотел свою жену.
Он хотел свою чёртову жену.
Это выходило за пределы того, чтобы просто увидеть её, ощупать с головы до пят и убедиться, что с ней всё хорошо. Это выходило за пределы того, чтобы просто почувствовать её, желания успокоить себя другими способами, более интенсивными способами, при которых он как можно глубже вплёл бы свой свет в её свет.
Здесь тоже ощущалась более глубокая, более органичная нужда.
Эта нужда походила на… выживание.
Такое чувство, будто он умрёт, если не воссоединится с ней.
Такое чувство, будто он нахер сдохнет.
Блэк постарался оставаться неподвижным, никак не выражать интенсивные чувства телом или мышцами лица.
Но в итоге он не мог ничего не делать.
Он не мог вообще ничего не делать.
Он поддел женщину своим сознанием, пытаясь найти свою жену.
Он надавил на её мысли, её воспоминания, пытаясь выяснить, что известно этой женщине, пытаясь заставить одного из них произнести её имя. Поначалу он нацелил большую часть своей концентрации только на неё, на женщину-лаборанта. Какая-то часть его света почувствовала, что её ранг видящей ниже по сравнению с мужчиной, хотя Блэк не до конца понимал, как он это ощутил.
Он просто занялся тем, что, как говорил ему его свет, было проще.
Он занялся более быстрым вариантом из двух.
В других частях своего сознания он воспоминал военную стратегию, о чём он думал, над чем работал в какой-то другой зоне своего света.
Он ощущал вокруг неё аспекты этого… а может, эффекты от этого.
Эти два видящих нервничали.
Они нервничали не только из-за него; они нервничали из-за вампиров, из-за чего-то, что происходило с людьми. Блэк ощущал рябь от тех семян, которые посадил собственноручно во время своего последнего звонка генералу Шнейдерману, в тот последний раз, когда он сумел связаться с человеком по защищённой линии.
Отголоски того звонка проносились по его свету даже сейчас.
Он ясно слышал это в своём сознании, даже ярче большинства воспоминаний видящих.
Он слышал собственный голос.
Он слышал генерала.
— Помните, что я говорил вам и полковнику Холмсу? — сказал Блэк. — Тогда, давно? Помните, о каких действиях Счастливчика я предупреждал? Что он действительно может сделать, если окажется у власти, с достаточным количеством людей таких же, как он… как мы… натренированных до достаточно высокого уровня?