На мгновение она почувствовала, что Зекк дрогнул, почувствовала, что сила ее взгляда перевешивает его глубоко укоренившиеся убеждения. Искушение было велико. Она освободила бы Джейсена так или иначе, но будет легче, если ее поддержит еще один молодой джедай. Если она склонит Зекка на свою сторону, остальные, скорее всего, тоже пойдут за ней.
Под ее руководством.
Придя к этому логичному выводу, Джейна сразу его отбросила. Быстро и аккуратно она отгородила свои мысли от Зекка, надеясь, что он не заметит, что именно она, а не он сам, заставила его подвергнуть сомнению свои с трудом завоеванные ценности. Замешательство, промелькнувшее в его чувствах, свидетельствовало, что ей это удалось — он не понял, что она чуть было не сделала.
Она вдруг сняла шлем пилота и протянула его Зекку:
— Мне нужно некоторое время побыть одной.
И бросилась прочь из кабины.
Джейна направилась в маленькую каюту, где лежало тело Энакина. Никто не последовал за ней, но она почувствовала, что остальные испытали облегчение, потому что она, наконец, предприняла шаги, чтобы справиться с горем.
Возможно, пришло для этого время. После первого страшного удара Джейна просто отодвинула свои чувства в сторону. Фактически, она сделала почти то же самое, что делала уже много лет, защищаясь от постоянной бомбардировки чужими эмоциями.
Она постояла на пороге, глядя на незнакомца, тихо лежащего на йуужань-вонгской койке. Тело человека, который, казалось, отдыхал, имело лишь отдаленное сходство с пылающим образом, запечатленным в ее памяти. Грязь сражения с него смыли, ужасные раны перевязали и даже надели чистую одежду — полотняную рубашку и кожаные штаны, неизвестно откуда выкопанные.
Телосложением он походил на Энакина. И ростом тоже. Но его льдисто-синие глаза были закрыты, а непослушные каштановые волосы аккуратно причесаны. Джейна подошла ближе, и, не думая, взъерошила их жестом старшей сестры, как это часто бывало.
По мягкой поступи у себя за спиной она поняла, что вошла Текли.
— Так лучше, — согласилась чадра-фанка. — Кажется, обычно он выглядел именно так.
Джейна повернулась к маленькой целительнице, ее глаза были сухими, а сердце холодным.
— Спасибо за то, что ты сделала. Я бы не хотела, чтобы наша мать видела его таким, каким он был.
Она повернулась и спокойно пошла прочь, очень хорошо ощущая горе, исходящее от крошечной женщины. Она приняла его с благодарностью: казалось правильным, что кто-то в состоянии скорбеть об Энакине.
Несмотря на стену, которой Джейна окружила свое сердце, она чувствовала, что Текли скорбит не только об Энакине, но и о ней.