Смотрюсь в зеркало.
По меньшей мере, я выгляжу живой.
Вполне прилично.
Иду к двери и открываю ее. В коридоре никого, так что я спускаюсь вниз. Слышу лязг кастрюль и сковородок, поэтому иду на кухню. Конечно, часы находятся где-то там.
Как только я оказываюсь внизу лестницы, а затем и на кухне, все служанки перестают работать. Они сосредотачиваются на мне, изучая мое платье и особенно волосы. Мгновенно они начинают говорить всякий вздор на испанском языке, миллион вещей, которые, как они думают, я не понимаю.
— Поздно.
Кто-то врезается в меня сзади, и когда вижу Патансу с чашкой в руке, я хмурюсь.
Она пихает чашку одной из служанок и затем складывает руки на груди. Я слежу за ее взглядом и поднимаю глаза, чтобы проверить часы на стене.
— Сейчас только половина девятого, — заявляю я.
— Не имеет значения. Поздно это поздно. Шефу это не нравится.
— Так... И что это означает?
Она тихо смеется, и некоторые служанки избегают моего взгляда, когда я спрашиваю это.
— Скоро узнаешь.
Патанса обходит вокруг меня, но прежде, чем уйти, говорит:
— О, и ужин строго в семь. Не позднее.
Да, я знаю это.
— Как думаешь, мне могут дать часы в мою комнату?
Патанса смотрит на меня, словно я сошла с ума, и затем начинает смеяться так громко, что меня передергивает.
— Ничего себе. — Она снова смеется.
Взглянув на служанок, она указывает большим пальцем на меня.
— Вы можете поверить этой суке? Ее только что выпустили из клетки, а она уже обращается с просьбами. Чертовски дерзко.
Служанки, нахмурившись, глядят на Патансу, а затем пустым взглядом смотрят на меня. Они все смущены. Не думаю, что они вообще говорят на английском языке.
Патанса быстро уходит, и я наблюдаю за ней, пока она открывает и закрывает дверь позади себя. Смотрю вниз на пол, но, когда чувствую на себе взгляды, быстро поворачиваюсь, чтобы посмотреть в ответ.
Они испуганно подскакивают и возвращаются к своей работе — очищению столешниц, подметанию пола и мытью посуды.
Я иду прямиком к столовой. Заметив французские двери, я бросаюсь к ним и быстро распахиваю их. Комната пуста, но на столе все еще стоит еда.
Один из слуг берет серебряный поднос в конце стола, и когда видит, что я вхожу, приподнимает бровь.
Издалека доносится звук цоканья каблуков по полу, и затем молодая женщина, которая недавно была в моей комнате, входит, как я понимаю, из другой кухни. Я слышу звон посуды и разговаривающих людей.
Заметив меня, она замедляет свой темп.
Разглядывая меня в новой одежде, она не корчит лицо с отвращением, а смотрит с удивлением.
— Могу ли я поесть? — тихо спрашиваю я.