Только Фернан повернулся к бармену-негру:
— Уплатили?
— Уплатили.
— Козырь, козырь и марьяж червей.
Трамваи уже не ходили. На улице было тихо, и когда игроки замолкали, слышалось тиканье стенных часов.
Жеф выиграл партию и повернулся к Дюпюшу.
— Ну? Подрезал я тебе крылышки?
Дюпюш не ответил.
— А ты не обижайся. Я сказал это потому, что хочу тебе добра. Мы нагляделись на таких, как ты, так что научились разбираться…
Если бы Эжен Монти мог, он заставил бы Жефа замолчать. Он посматривал на Дюпюша, пытаясь подбодрить его.
— Лучше быть откровенным, верно?.. Так вот, больше двух лет ты не протянешь.
Ни Кристиан, ни Монти не удивились. Фернан встал и отошел, его позвали из ложи. Вернувшись, он прошептал:
— Опять этот старый англичанин.
— С негритянкой?
— С двумя. Им удалось выставить его на шампанское.
Действительно, бармен опустил бутылку шампанского в ведерко со льдом.
— Кстати, Маленький Луи уезжает на будущей неделе.
— С женой?
— Конечно. Пробудут во Франции полгода. Ей необходимо. Кризис кризисом, а она ведь все равно делала свои десять долларов в день.
Дюпюш поднялся и стал разыскивать шляпу.
— Я, пожалуй, провожу вас немного, — поколебавшись, предложил Эжен.
Он все понимал! Не успели они выйти за дверь, как он сказал:
— Не обращайте внимания. Жеф хороший парень, но грубоват.
— Он бывший каторжник, не так ли?
— Точно не знаю. Когда-то у него были неприятности. Но он живет в Панаме уже тридцать лет. Если бы видели, какая у него гостиница в Колоне! Там собираются те семь или восемь французов, которые живут в городе и у которых, как и жена Маленького Луи, жены в особом квартале, понимаете?
Эжен взял Дюпюша под руку.
— Сами знаете, мы коммерсанты, мы должны больше общаться, всюду бывать. Жеф иногда наезжает в Панаму на два-три дня. Я понимаю, он произвел на вас ужасное впечатление.
— Почему он сказал, что я не протяну здесь больше двух лет?
— Он вечно преувеличивает. Привычка.
— Он говорит, что и Че-Че так считает.
— Че-Че не любит приезжих. Но вообще-то он славный, нашел же место для вашей жены. А вы подумайте о моем предложении насчет сосисок. Здесь это не считается унизительном, напротив… Однако мне пора прощаться; они не начнут партию без меня.
И Эжен удалился, несколько смущенный.
Святая Дева, святой Иосиф
и ты, прекрасный маленький Иисус…
Мать ждет письма, а он все еще не собрался с духом написать ей. Дюпюш попытался сообразить, который теперь час во Франции, но запутался и бросил. Две негритяночки лет четырнадцати загородили дорогу и обратились к нему по-английски.
Дюпюш отрицательно покачал головой и отодвинул их в сторону. Он был в дурном настроении. Где взять денег, чтобы послать их в конце месяца матери, как обещано? Она дала ему возможность продолжать учение, несмотря на смерть отца. Получив наконец диплом, он долго не мог устроиться во Франции. А когда стал женихом Жермены, мать плакала и твердила: