Она успокоилась и продолжала есть. Насытясь, Дюпюш решил пройтись — больше все равно делать было нечего. Они миновали улицу, вторую. Вышли к берегу моря, вдоль которого росли кокосовые пальмы и зеленел узкий газон.
Отсюда начинался американский квартал — нарядные виллы, окруженные садами. Кое-где виднелся красный грунт теннисных кортов, на которых играли люди в белом.
Вероника семенила рядом с Дюпюшем, подняв голову, стараясь держаться как можно прямее.
— Ты умеешь плавать, Пюш?
— Конечно.
— Я тоже. Хочешь, пойдем поплаваем?
— Но Дюпюш увидел надпись: «Пляж только для жителей зоны канала».
То есть для американцев!
И американцы купались. Вдалеке неторопливо кружила спасательная шлюпка. Морской бриз шуршал жесткой листвой кокосовых пальм.
— О чем ты думаешь, Пюш?
— Так, ни о чем.
Он и вправду не мог сказать — о чем, настолько расплывчаты были его мысли.
Его презирали, когда он не мог найти работу. А когда нашел место крановщика — подняли на смех. Конечно, у Жефа делать ему нечего. Как и у Монти. Не говоря уж о Коломбани.
А ведь все они из разных слоев общества!
Может быть, его место в Нанси, в университетских кругах? Нет! Теперь он вспомнил, что и там никогда не чувствовал себя хорошо. Большинство студентов были богаче и развязней его.
Позднее, когда Дюпюш навещал невесту, он часто спорил с ее отцом. Жермена молчала. Возможно, она тоже о чем-то думала. Но о чем?
Как же все-таки это произошло? Вот гуляют они после обеда, и люди, должно быть, принимают их за супружескую пару. Дюпюш рад, что она здесь, рядом с ним. Скоро они вернутся к себе в комнату, разденутся и лягут в одну кровать.
Но ведь она негритянка! Ей нет и шестнадцати! А у него, Дюпюша, есть жена, такая же белая, как он. Они родились в одном городе, на одной улице. Получили, наконец, одинаковое воспитание.
Но жена осталась на другом берегу канала, а в Колон приехала Вероника.
— Может быть, ты хочешь жить в другом квартале? — вдруг спросила Вероника.
— В каком?
— В любом, только не негритянском.
— Почему ты спросила об этом?
— Не знаю. Ты мог бы жить отдельно и приходить ко мне.
— Нет!
Прохожие поглядывали на них. Только шокированные американцы делали вид, что не замечают этой странной пары.
Он сказал «нет» без долгих размышлений. К черту!
Ему надоели все эти белые, которые лезут с советами и учат его жить. Вот Веронике — той не надо объяснять.
Дюпюш демонстративно взял ее под руку. Они свернули направо и пошли по бульвару. Зазвенел звонок в кинематограф.
— Ника, хочешь в кино?
— А ты?
Нет, теперь это было не так, как в Панаме. За сутки из отношения изменились.