Он резко открыл глаза и снова спросил, смотря прямо в душу.
– Я умер?
– Нет.
– Ты настоящая? – странный вопрос, но я боюсь заводить долгий разговор в страхе, что он снова загнется от боли или страданий организма, лишенного магии.
– Я убил их.
– Знаю.
– У меня была веская причина. Веская. Веская. Ты бы знала насколько веская причина. Причина. – он бормотал, как безумный и я все время выглядывала за дверь палаты, спрашивая у офицера, нет ли поблизости Маг врача.
Про Мэтта словно все забыли. Теперь он преступник. Волшебник, убивший себе подобных, тут даже состояние аффекта не поможет.
Пожизненное заключение окончательно разрушит его сознание и я честно, не знала, что делать. Как ему если не помочь, то облегчить последние дни этой свободой жизни.
Или знала?
Я написала письмо его родителям и уселась в кресло рядом с ним, иногда поглаживая тонкую руку некогда пышущего жизнью. Челове
Ждать. Поддерживать. Возможно последний раз.
С нашей порочной ночи прошло два года.
А год назад, когда я собиралась рассказать Деймону, как спала с ним под оборотным, у отца случился первый сердечный приступ.
Когда-то я была уверена, что магия способна на все. Но я ошиблась. Никакое волшебство в мире не избавит от Рака. Волшебники им не болели, а на простаков им было наплевать.
До сих пор не могу себе простить, что не замечала признаков приближающейся болезни отца. А все потому что несколько месяцев думала только о себе и своем удовольствии, Совокупляясь с Деймоном под личиной новых и новых девушек.
И я знала, что как только его член оказывался во мне, он пытался осознать, где подвох, потому что сознание все помнило. Как и мое. И именно похоть, владеющая мною, чуть не убила отца.
И сегодня я жду в Голландии, когда начнется внеочередное собрание закрытого, магического клуба по разработке вакцины для лечения Рака.
И идя по коридору, я с ужасом поняла, что узнала Мэтта. Его светлые волосы не спутаешь с ни с кем.
Его родители по счастливой случайности приехали на следующее утро, но ни их мольбы, ни угрозы не могли заставить главу офицеров сжалиться. Будет суд. И Мэтт сядет. Других ответов глаза стража порядка не давали.
Когда в палате возле, периодически вздрагивающего, Мэтта, мое место заняла его мать, я поняла что мне можно уходить.
Моя миссия закончена.
Я обошла бывшего парня с другой стороны и прикоснулась губами к его дряблой щеке.
– Никто не узнает, – вдруг раздался тихий хрип, слышный только мне. – Я убил их. Никто не узнает.
Проблеск сознательности потух и Мэтт снова отключился, а я так и стояла, пытаясь осознать то, что он мне сказал.