Он все еще Австралии и от этого в душе настоящая буря. В глазах защипало. Я незаметно смахнула слезы, как только мистер Уилсон ко мне обратился.
– Что простите? – переспросила я, не сразу расслышав.
– Вы не против, если диагностику проведёт доктор Кенсингтон? Он стажёр, но уже вполне опытный.
Я встретилась взглядом с Деймоном. Он трясущимися руками сжимал карту и переводил взгляд с неё на Адама
– Нет, конечно. Мистер Кенсингтон, прошу.
Мой голос вывел Деймона из прострации и он кивнул. После чего ещё раз взглянул на меня и активировал часы.
Выражение его лица осталось для меня загадкой, которую хотелось разгадать. Что он чувствует. Винит ли меня?
Деймон подошёл к малышу, который, сидя на кушетке, болтал ногами и не сводил взгляда с люстры.
Она была в форме корабля и плавно покачивалась от дующего из окна ветерка. Деймон присел перед Адамом на корточки.
– Здравствуй, Адам. Меня зовут доктор Кенсингтон и сейчас мы с тобой поиграем. Хочешь поиграть?
Я была приятно удивлена. Обычно медики просто начинали заниматься своим непосредственным делом, вызывая капризы малыша и моё недовольство.
Деймон же представился и предложил сделать осмотр игрой. Никого не удивило, когда глаза мальчика загорелись и он воскликнул:
– Да!
– Тогда смотри на искорки и лови их руками, договорились?
Адама активно закивал и буквально зашевелил пальчиками в предвкушении. Я и сама часто с ним так играла. Воспоминания об этом заставили прикрыть глаза и вздохнуть, снова стерев непрошеные слезы.
Деймон задействовал часы, выпустив столп разноцветных искр.
Закончив осмотр под весёлый хохот малыша, Деймон и сам невольно улыбнулся его задору. Я почувствовала щемящую душу тоску от того, что эта улыбка уже никогда не будет предназначаться мне.
Я подошла к сыну, надела на него очки в прямоугольной оправе и взяла на руки. Сев на кушетку, я посадила малыша на колени и, приготовившись слушать, спросила:
– Что скажете? – тон, которым я говорила говорила спокойно, какими-то невероятными силами сдерживая бурю эмоций, рвущихся наружу.
Доктор кивнул Деймону и тот, собравшись с духом, нервно заговорил, не сводя взгляда с Адама, вокруг которого теперь летали жёлтые канарейки.
– Миопия – это…
Я подняла руку, перебивая Деймона в лучших традиция заучки.
– Я знаю, что это… Меня интересует, как это можно убрать, помимо ношения очков и лазерной терапии.
Теперь же я была раздражена и не скрывала этого. Здоровье сына было превыше всего. Ради него я могла закопать любые чувства так глубоко, как не смог бы никогда сам невозмутимый профессор Зельеварения.