Приглашённые почти со всех сторон света целители только разводили руками, выписывая то лавандовые примочки, то мази на яйцебороздном порошке, но Гейлу от них становилось только хуже. Проходило время, мучительные ночи ожидания у постели больного оканчивались, чтобы позже, ровнёхонько через полгода, повториться снова. Болезнь усугублялась с каждым приступом, и не видно было этой хвори ни конца, ни краю.
В ту ночь возле постели Гейла, который затих и беспокойно спал, отвернувшись к стене, дежурила маленькая Санта. Маленькой её называли все в доме, но на самом деле девушке было уже двадцать два года, и была она на четыре года старше своего брата Гейла. Какая-то непонятная болезнь настигла её, когда Санте было шесть лет, и с тех пор она больше не росла, только менялась, став сначала девушкой, а после женщиной. Ноги и руки её были хрупкими и тонкими, она то и дело падала, и порой падения заканчивались переломами. Тогда Гейл осторожно, чтобы ещё больше не навредить маленькой Санте, брал её на руки и целыми днями носил по улице, чтобы сестра не скучала в одиночестве дома. Санта была похожа на куклу, тонкие черты её лица были привлекательными и приятными, а волосы золотого цвета обрамляли нежную кожу лба и щёк.
Санта с трудом подтащила к кровати Гейла стул и с величайшей осторожностью залезла на него, устраиваясь на сидении и тихонько вздыхая. Маленькое сердечко девушки было полно переживаний за брата, и тем горше становилось Санте, чем явственнее она осознавала, что ничем не сможет помочь Гейлу. Вот и сейчас, шумно вздохнув, девушка быстро стёрла с лица сбежавшую слезинку и принялась размышлять о том, как же помочь брату. Она перечитала почти все книги-травники, которые были дома, порой украдкой выходила из дому и шла к опушке леса, чтобы насобирать там целебных растений и сделать для Гейла лекарство. Но пока ни один из испытанных ею способов не помог. У Санты даже появилась мысль улучить момент и сходить на другой конец города к старой ведунье, которая жила на самом отшибе. Наверняка старуха должна была знать, чем снять это проклятие. А ведь иначе и не назовёшь! Была бы это хворь, давным-давно бы Гейла вылечили, и был бы он, как и раньше, здоров.
В коридоре скрипнула половица, и Санта ойкнула, спрыгивая со стула и пребольно ушибив при этом ногу. Находиться наедине с братом в то время, когда у него случался приступ, ей было строго-настрого запрещено. Девчушка метнулась за тяжёлую бархатную штору, закрывающую окно от назойливого серебристого света луны и притаилась за ней, выглядывая в крошечный просвет, оставшийся между двумя неплотно прилегающими друг к другу портьерами. Затаив дыхание, она принялась наблюдать за тем, кто пришёл навестить Гейла в столь поздний час. Приступ брата как раз достиг апогея, кожа на его теле была сплошь покрыта янтарной чешуёй, а на руках и ногах отросли острые когти. В это время он в основном спал, словно куколка, которой надлежало вот-вот превратиться в красивую бабочку. Обычно дежурство в такие ночи отменялось, отец и мать заметно успокаивались, зная, что скоро Гейл снова станет обычным, и предпочитали ночевать в своих постелях. Для Санты наступало самое благословенное время, когда она могла тайком выбраться из своей комнаты и провести наедине с братом все те ночные часы, когда Гейла оставляли одного. И вот теперь кто-то нарушил это уединение и пришёл в спальню.