«Единая душа, единая душа… Рассыпался горох… Как горошины в стручке… Единая душа…»
И вдруг Тихон почувствовал, что надо делать.
Он встал во весь рост. Что ему эта жалкая кучка грязных дикарей, если с ним и гармонист, и дядька Андрон с его внучкой-певуньей, и воины их общины, и брат — малой, который сейчас, наверное, замер в тревожном ожидании, прислушиваясь к тому, как бьется непонятно почему взволновавшееся сердце…
И Любава — она тоже с ним…
Тихон взглянул на девушку. Бледная, как полотно, щеки впали, а глаза — как озера. Огромные. Зеленые. Умоляющие…
Любава на миг отвлеклась от раны на животе брата, поймала взгляд Тихона.
— Вместе мы — Сила, — прошептала она.
Парень кивнул.
Нет, он по-прежнему не видел. Он кожей чувствовал каждого из общинников. Россыпи огней в тягучем пространстве высших информационных пластов.
Родня, приятели, знакомцы…
Пяток огоньков движется к ним, они уже близко… Кажется, к ним летят все куттеры, которые нашлись в деревне…
Но знание сейчас — не главное. Главное — Сила. Сила общины. Сила единого…
* * *
Тихон резко выдохнул, и, словно заклинание, прошептал:
— Вместе мы — Сила!
И тот час же в кусты, туда, где ощущались дикари, ударили молнии. Тихон лишь определял направление, как указательный палец на руке, ориентируясь на волны вожделения и ненависти, катившиеся от фанатиков. А жег врагов кто-то другой, кто-то, кто гораздо больше Тихона, и который одновременно — он сам. Парню вдруг показалось, что не только община, но и сама Земля, запутавшаяся в паутине нагуалей, в этой схватке — на его стороне.
Все было кончено в несколько мгновений, а Тихон продолжал стоять, ощущая себя частью и единым одновременно. Потом он медленно повернулся к Любаве, сделал текучий шаг, коснулся плеча девушки. На ее щеках моментально появился румянец, а в глазах — удивление.
— Держи его, они уже близко, — хрипло прошептал Тихон.
* * *
Куттеры действительно были уже близко, они вскоре появились над грядой холмов, идущие журавлиным клином машины.
От ветра, поднятого винтами, полегли кусты, и стали видны трупы дикарей. Почти три десятка — все племя…
— Забирайте в первую очередь раненого! — распорядился Степан, первым выпрыгнувший на камень посадочной площадки.
Пилот одной из «индивидуалок» осторожно поднял на руки тело Демида. Краем глаза Тихон заметил, что ткань, которой Любава замотала тому живот, уже не набухает кровью.
— Там, в лодке, какой-то аппарат, — сказал Тихон Степану. — Мне кажется, он предназначен для спуска под воду.
— Разберемся, — кивнул пилот.
И окинув взглядом «поле» боя, ухмыльнулся: