– Перед следующим отпуском съездим в Бретань, может, там какое-нибудь местечко понравится нам больше, чем Рива-Белла...
– Как хочешь...
Это не было ни апатией, ни, конечно же, – безразличием. Помимо своей профессиональной деятельности во всем прочем она предоставляла другим заботу о принятии решений. Это относилось даже к выбору кушаний.
– Что вы хотите на обед, мадам?
– Мне все равно... Спросите мужа... В нашей семье он гурман...
Возвратившись в Париж, они вздохнули с облегчением, вновь обретя свою мебель, привычные вещи домашнего обихода. Натали тотчас же принялась пылесосить, чтобы избавиться от набравшейся в комнаты пыли.
Они ужинали в ресторане, в одном из тех маленьких ресторанчиков, которые посещали еще до женитьбы.
Он с трепетом вспоминал тот день, когда она сказала: «Да». Тогда он изумленно смотрел на нее и недоумевал: неужели такая женщина, как она, хочет разделить свою жизнь с таким мужчиной, как он?
Она улыбнулась – он это помнил, – отчего ему стало еще больше не по себе.
Была ли она более зрелой, чем он? Возможно. Рядом с ней он казался себе мальчишкой. Впрочем, наедине с самим собой – тоже. Он вообще казался себе ребенком и даже удивлялся, когда к нему обращались как к взрослому.
Разве само его ремесло не было игрой? Он рисовал эскиз какого-нибудь украшения, как ребенок рисует домик, потом терпеливо воплощал его при помощи таких крошечных инструментов, что они казались игрушечными.
Ему бывало приятно, входя в магазин, видеть на двери свое имя после имени Брассье, потом замечать кое-какие из своих произведений в витринах.
Как-то он изготовил брошку для своей жены, вещь очень простую, потому что она не любила драгоценностей. Это был дубовый листок с желудем, но все дело было в работе.
Он преподнес ей футляр вечером после ужина, ничего не сказав.
– Что это?
– Посмотри...
Она раскрыла футляр и сразу сказала:
– Не нужно... Это слишком красивая вещь, и ее место в витрине.
– Отныне она будет на твоей блузке.
– Зачем ты это придумал?
– Потому что хотел, чтобы ты носила украшение, сделанное моими руками... Заметь: здесь нет ни камней, ни бриллиантов. Ничего, кроме золота – желтого и белого.
Она поцеловала его, пробормотав:
– Спасибо...
Она прошла в спальню, чтобы надеть брошку и посмотреться в трельяж.
– Вот так хорошо...
– Тебе нравится?
– Да.
Однако через месяц брошку она уже не носила.
Понемногу он стал сближаться с детьми. Домой он приходил не раньше семи, но иной раз Марлен к этому времени еще не кончала делать уроки, и он пытался ей помочь.
Случалось, правда, что он разбирался в заданиях хуже ее, ведь он рано ушел из школы.