— Значит, ты не вернешься со мной назад? — раздается женский голос.
— Нет. Я должен проводить подругу домой, — говорит Олли кому-то. Той же девушке? Соне? Я бы повернулась и взглянула, но, если сделаю это, меня вырвет.
— Подругу?
— Да.
— Ну могу я по крайне мере рассчитывать на прощальный поцелуй? — Сомневаюсь, что она трезва, что, впрочем, выдает ее голос.
Я так и не поняла, поцеловал он ее или нет, только минуту спустя послышался звук удаляющихся каблуков, а Олли опустился возле меня на корточки.
— Ты как?
Не в силах более сдерживать рвоту, я вываливаю содержимое желудка на ботинки Олли и тротуар. Я издаю стон, и к своему удивлению, понимаю, что он смеется надо мной.
— Ты открываешься мне с новой стороны, Несс. Ты никогда не станешь истинным медиком, если не научишься сдерживать то, что выпила.
Я игнорирую его и опускаю голову обратно на колени, желая вымыть изо рта горьковатый привкус. А также воспоминания о том парне из головы. На дороге передо мной возникают колеса машины и минуту спустя, Олли уже помогает мне забраться внутрь. Запах освежителя скручивает желудок, и я затыкаю рот.
— Она не поедет, если ей плохо, — протестует водитель.
— Ей не плохо, ее уже вырвало. — Олли наклоняется и пристегивает меня ремнем.
Когда автомобиль трогается с места, я прислоняю голову к окну и закрываю глаза.
— Прости.
— Ты не первая пьяная девушка, которой я помогаю. И сомневаюсь, что последняя. — Во всяком случае он веселится, а не злится. И не говорит о том, что только что видел.
— Прости за девушку.
— Какую девушку?
— Ту, которую ты оставил. Которая хотела поцеловать тебя.
Олли фыркает.
— Я не хотел целовать ее. Так что ты меня выручила.
— Но не так, как ты меня.
— Это да.
Весь оставшийся путь прошел в молчании Олли и моих попытках не блевануть. Когда мы добрались до дома, он поддел пальцами шнурок с ключом на моей шее, и стянул его через мою голову. Мое тело сжалось от второго за этот вечер прикосновения мужских рук к обнаженной коже.
Я никогда так не радовалась своему дивану, как сейчас. Падая на него, я совершенно не заботилась о покрывавших поверхность отвратительных сопливых салфетках Эбби. Его потертая обивка — самая гостеприимная кровать в моей жизни.
Олли опускается возле меня на колени. Мне заметно лучше удается сфокусироваться, так как я вижу его нахмуренную бровь.
— С тобой все будет хорошо? После того, что произошло?
— Я просто хочу спать. — И не думать об этом. Никогда.
— Тебе все еще нехорошо?
— Нет. — Я снова закрываю рот.
— Ну да, как же. — Олли отходит, и я стараюсь не закрывать глаза. Передо мной материализуется тазик, и Олли кладет прохладную руку мне на лоб.