Покои не королевские, но сойдет. Ванная с парящей водицей через полчаса была уже голова. От вида ее растаяло мое сердце, заботу я оценила. Когда я последний раз мылась?! Эта мысль вызвала усмешку над собой. Скинула китель и тюль, да нырнула, даже не проверив воду рукой. Тело ахает от экстаза, новые ощущения от старого, мирского говорят о том, что я действительно живая, в живом, настоящем мире, это не магическая иллюзия, это не сон. Я в низшем мире, родном доме, за который столько крови пролила. Все эти люди живы благодаря мне, про крайней мере, какая – то их часть точно. Вода чернеет, какая же я все – таки грязная…
Девочки принесли еды после моего крика о том, что я голодна. Вино хлестала, как воду, ибо не дождалась колодезной. Когда появилась фрейлина с косметическими средствами и парикмахерскими агрегатами, я уже никуда не хотела вылезать. Пришлось девице прямо так наводить красоту, пока я нежилась в ванной.
Приволокли мои кольца и браслет. А вот доспехов с мечом Огавароса не видать. Не знаю, понадобятся ли они мне для борьбы с демоном, но мало ли.
Спустя часа два после того, как прискакал мальчишка и заявил дрожащим голосом, что король ожидает, я выползла в светло – зеленом платье с копной на голове, на которой так кожу тянет, что визжать хочется, а не улыбаться. Сопровождение из рыцарей в парадном деянии тронуло меня до глубины души. А я пьяненькая и веселая, потому что чувствую себя в полной безопасности среди всех этих внучков.
Новая, острая волна воспоминаний и горечи от них захлестнула, когда вышли в широкий коридор. По обе стороны картины. Вроде бы ничего особенного, но на них изображены наши битвы с орками. Художники привнесли в них много своего, но в целом, эпизоды прописаны верно. Особенно тот, где я в доспехах, подаренных Эрихом с сияющем красным мечом на горе трупов отбиваюсь от ползущих ко мне орков. Одна, а вокруг стоят всадники в матовых доспехах и смотрят.
– Леди маркиза, – раздается робкое. – Король ждет.
Опомнилась, стою у картины финальной. Слезы вытираю.
– Кто это рисовал? – Спрашиваю.
– А кто его знает, – произнес один из рыцарей. – Художник по сказаниям уцелевших. Аль имперец.
– Имперец, – повторила. – А Дантария все еще завоевывает земли?
– Дантарию поглотила тьма, – раздается голос впереди. Показался старичок мантии и с палочкой. – Внутренние распри и агония.
Подошел, рассматривает.
– Вот ты какая, дитя дедов великой войны нашей, – произносит с грустью. – И имя великого полководца взяла. И по чести оно тебе, пусть языки завистливые не говорят о незаслуженном. Мало, кто остался с войны той, а уж с самой главной битвы вообще единицы. Леди Валерия, король устроил в вашу честь пир. А виновницы все еще нет. Неужто, деда старого не жаль?