Севастопольская альтернатива (Эйгенсон) - страница 104
Кстати, мы с ним совсем не видали мяса за эти четыре дня. Правда и то, что свежевыпеченный шоти с белым рассольным сыром, хачапури, жареная рыбка, виноград, инжир - это все имело место под местное вино и полную освобожденность от забот. Но шашлык или, скажем, сациви как-то нам ни разу не встретились. Разгадку мы узнали уже в конце своих коротких каникул. Уже взяв билеты на вечерний самолет до Краснодара, мы сидели в прославленном Фазилем Искандером ресторане, разместившемся в круглой турецкой башне в порту и беседовали о жизни, еде и напитках с полной немолодой русской официанткой. Вот она нам все и разъяснила. Когда мы завели речь о шашлыке, она, всплеснув руками, сказала: "Ой, да вы что, мальчики? Тут же недавно был Георгиевский тракт - так все мясо поели на два года вперед! Возьмите рыбку, пока есть". Не сразу, но мы все же сообразили, что она имела в виду недавнее празднование двухсотлетия Георгиевского трактата, положившего начало той самой истории мирного и военного российского Закавказья, конец которой, мы тогда и предположить не могли, придет всего через восемь лет.
Мы последовали ее совету, а после обеда отправились на рынок и оттуда, груженные фейхоа и мандаринами, в аэропорт, чтобы навсегда покинуть Абхазию, Грузию и вообще те земли, которые тогда назывались Закавказьем, а теперь, говорят, переименовали себя в Южный Кавказ. Вот и все путешествие. Южнее, в Поти, Мингрелии, Имеретии и Аджарии я не бывал никогда . Так и знаю об этих, очень, повидимому, симпатичных краях из книг и чужих рассказов: от моего отца, от его приятеля Гаврилы Гореченкова, служившего на Батумском НПЗ директором перед войной, от Константина Паустовского, от веселого и вежливого молодого аджарца Рашида, с которым много встречался по службе в 90-х, от Владимира Солоухина, от основателя Батумского ботанического сада профессора Краснова и более всего от Нодара Думбадзе, автора романа и сценария чудесного фильма про бабушку, Илико и Иллариона.
Ну, так все ж не посмотришь. Спасибо уж за то, что и так дали немало увидеть на белом свете от Надыма до Акапулько. И в том числе отдельное, как говорил юморист, спасибо за веселые разноцветные края, протянувшиеся между Дунаем и Кодори, примерно на сто тридцать пять градусов окружности с норд-веста до оста для компаса, находящегося в центре Черного моря, на полпути между Севастопольской и Синопской бухтами.
Приложение 4. Наследники Орды и Рума
Валерию Лебедеву
Дорогой друг,
Я, честно скажу, прочитал Вашу давнюю статью, как говорил поручик Мышлаевский, до конца и с удовольствием. Для меня лично она как-то рифмуется со знаменитым пассажем насчет орла в соболевском "Капремонте". Но вот по вопросу о Москве, как наследнице Рима и Константинополя, у меня возникли некоторые сомнения. Действительно, тема о Третьем Риме была гвоздем нашего госпиара и при последних властителях из рода Калиты, и при всех, решительно, Романовых, и при Джугашвили, особенно в двадцатилетие 1933-53, когда велено было во всех присутственных местах заменить пролетарский интернационализм на патриотизм. Но - мало ли кто как себя позиционирует? В двадцатые годы наше государство заявляло себя, как наследника Парижской Коммуны, при этом исправно продолжая политику царей и на Ближнем, и на Дальнем, и на Среднем Востоке, так же, как горчаковское балансирование между Пруссией и Францией в Европе. Многие соседи тогда так и не сумели уловить заметной разницы между царями и народными комиссарами. На самом деле, дело не в идеологических лейблах, а в реальной политике, которая в большей степени определяется географией, чем теологическими спорами и официально объявленной формой собственности. Хотя, конечно, эти "надстроечные" сюжеты придают определенный саспенс исторической драме.