В общем, неслабая такая фигура. Желябов вместе с Ульрикой Майнхоф спокойно могут отдыхать. Да и сам Карлос-Шакал. Но, действительно, судьба упасла Луи-Наполеона от его предполагаемого изобретения. Было так, что в вихрях революции у Бартелеми имелся соперник не меньшей, чем он, отчаянности, начальник второй знаменитой июньской баррикады в предместье Сен-Антуан, бывший флотский офицер Курне (Frederic Constant Cournet). Друг друга они, конечно, страшно ревновали, но до определенного момента и в июньских схватках, и на каторге, и в эмиграции пути их не пересекались. Тем более - один коммунист-бланкист, другой партизан "красного республиканца" Ледрю-Роллена, кафе разные, революционные клубы разные, бабы разные, можно и век не встречаться.
Но вот именно тогда, когда Бартелеми готовил оружие против крупного зверя, вышло так, что длинный язык Курне, обидчивость Бартелеми и французские понятия о чести вывели их не на баррикады - а к барьеру. Опять сошлюсь на Александра Иваныча: "Бартелеми познакомился в Швейцарии с одной актрисой, итальянкой, и был с нею в связи. "Какая жалость,- говорил Курне,- что этот социалист из социалистов пошел на содержание к актрисе". Приятели Бартелеми тотчас написали ему это. Получив письмо, Бартелеми бросил свой проект ружья и свою актрису и прискакал в Лондон".
Там он в качестве посредника посылает к Курне за объяснениями известного немецкого эмигранта, коммуниста Виллиха, будущего бригадного генерала армии Гранта. Того самого, под чьим командованием служил в время революционных походов 48 года широкоизвестный Фриц Энгельс из Бармена, впоследствии удачливый текстильный фабрикант, а также военный теоретик и философ-любитель. Тут я опять передаю микрофон Герцену, хорошо знакомому и с Виллихом, и с Бартелеми, и со всей этой историей.
Виллих отправился к Курне; твердый, спокойный тон Виллиха подействовал на "первую шпагу"; ... на вопрос Виллиха: "уверен ли он, что Бартелеми жил на содержании у актрисы?" - Курне сказал ему, что "он повторил слух - и что жалеет об этом",
- Этого,- сказал Виллих,- совершенно достаточно; напишите, что вы сказали, на бумаге, отдайте мне, и я с искренней радостью пойду домой.
- Пожалуй,- сказал Курне и взял перо.
- Так это вы будете извиняться перед каким-нибудь Бартелеми, - заметил другой рефюжье, взошедший в конце разговора,
- Как извиняться? И вы принимаете это за извинение? - За действие,- сказал Виллих - честного человека, который, повторивши клевету, жалеет об этом.
- Нет,- сказал Курне, бросая перо,- этого я не могу.