– Забавно. Люди в этой машине думают, что ты парень Хульды. Но сама Хульда так не считала.
– К чему ты клонишь?
– У каждого свои секреты.
Он отвернулся и снова уставился вперед.
– Прошлым летом я ездил по обмену в Исландию.
– И…
Уголки рта Этана изобразили нечто, не совсем напоминающее улыбку.
– То, что случилось в Исландии, остается в Исландии.
– Буду иметь это в виду.
Он снова взглянул на меня.
– А тебя как сюда занесло?
– Не хотела лететь в Нью-Йорк.
– А что в Нью-Йорке?
Тетя Мэри наклонилась между сиденьями, разговаривая с отцом и матерью Этана. Эмили была в наушниках – я слышала слабые звуки музыки, а она моргала, то засыпая, то просыпаясь. Мы с Этаном сидели сзади одни, но внутри внедорожника было слишком тихо. Кто-нибудь мог услышать. Заподозрить что-то. Все узнать.
В тот самый момент я поклялась, что никто никогда не узнает правду.
– Мне нужно было сбежать, ясно? Я увидела возможность – и ухватилась за нее. Скоро я уйду и не буду беспокоить ни тебя, ни твою семью. Можешь уже начинать склеивать свое разбитое сердце или что ты там собирался делать. Как только мы остановимся, я исчезну с твоих глаз навсегда.
Я ожидала, что он будет возражать, начнет жаловаться, что я ставлю его в неловкое положение. Но чего я никак не ожидала, так это заявления: «Ты не можешь просто взять и убежать».
Но у меня не было ни малейшего желания слушать о том, чего я не могу сделать. Наслушалась уже по горло, хватит.
Не ешь то-то.
Не ходи туда-то.
Не будь тем-то.
Этан не знал, что я оказалась в его семейном внедорожнике на пути в какую-то глушь именно поэтому. Потому что торжественно поклялась: отныне никто и никогда не будет решать за меня, что мне можно делать, а что нельзя. Наклонившись к парню ближе, я ответила:
– Посмотрим.
Но он только рассмеялся:
– Нет. Ты не понимаешь. Я хорошо знаю отца: эта машина точно не остановится, пока мы не доберемся домой.
– Значит, я сбегу, как только мы туда доберемся.
Видимо, в моих словах было что-то забавное, потому что Этан только громче расхохотался.
– Что тут смешного? – спросила я, но он только сполз ниже по сиденью, закрыл глаза и прошептал: – Увидишь, Не-Хульда. Скоро увидишь.
Если вам вдруг интересно, «скоро» Этана растянулось на четыре часа.
Именно столько мне пришлось вжиматься в кресло, слушая храп ненастоящего парня Хульды. Он спал, натянув кепку на глаза, а я сидела в темной машине и смотрела в окно – на огни небольших городков вдали, на красные задние фонари грузовиков, проезжавших мимо.
Когда Клинт съехал с магистрали на маленькую трассу, я подумала, что мы уже почти приехали. Но прошел еще час, прежде чем мы наконец-то свернули на узкую гравийную дорогу, которая извивалась и изгибалась в темноте. Городские огни давно исчезли. Светили только звезды. Миллионы звезд. Честное слово, мы словно остались единственными людьми на Земле, как вдруг Клинт остановился возле маленького белого дома с широким крыльцом и сказал: