Все это поднималось в воздух, кружилось и, наконец, исчезло.
– Пожалуйста, – шептала Нив им в след. – Я одна.
Если бы ее страх был живым существом, он бы уже умер. Одна. Одна. Этот страх лежал в основе других страхов, покрывавших его, как кожа. Ее следующие слова звучали словно искаженный катехизис, который она была вынуждена читать двенадцать долгих лет, но она чувствовала, что они более истинные. Более ясные.
– В руки твои я предаю себя, о душа этой земли, Виша.
Все менялось вокруг… смещалось, словно сама земля скалила зубы. Нив чувствовала это.
И приветствовала это.
Виша.
Когда первый корабль приплыл сюда двести лет назад, его экипаж не нашел никаких следов человека – ни срубленных деревьев, ни круга из камней, что указывало бы на присутствие людей. Земля была плодородной, первобытной, с густой зеленью, непаханой, неопрятной и дикой, как сам Глайдинг. Кроме одного места.
Кроме Черного холма.
Он был совершенно симметричным, в ширину больше, чем в высоту, и раз в десять выше стога сена. Издалека он был похож на небольшой вулкан. Но любопытнее всего была его поверхность. Снизу доверху он был усыпан перьями: масляно-черные, они были наложены друг на друга аккуратно, словно рыбьи чешуйки. Слишком большие для ворон – каждое перо было длиной с мужскую руку. Поговаривали, что только у птиц размером с человека могут быть настолько длинные перья. Конечно, таких птиц не существовало, и из-за этого – а еще из-за того, чтобы посмотреть, что там под перьями, – моряки подожгли его.
И умерли.
Выжившие заявили, что это был дым. Масляно-черный, как сами перья, он… скручивался.
Охотился.
Моряки, стоявшие с наветренной стороны от огня, увидели, что он творит, и побежали на корабль.
Некоторым это удалось.
Прошло целых двадцать лет, прежде чем другой корабль пришел сюда, на этот раз пришел готовым, вооруженный Богом и лопатами. Эти люди не стали жечь перья, но закопали их, построили церковь на холме и заполнили ее мощами святых и заклинаниями против зла. Они поделили заросшие густой зеленью земли между собой, укротили это место молитвой и работой. Длинные черные перья стали преданием. Дети порой играли в «быстрый дым», преследуя друг друга с горящими вороньими перьями и изображая ужасную смерть, но истинных проклятых перьев никто не видел вот уже два столетия.
Никто больше по-настоящему не боялся их.
Но в это первое утро Адвента, после того как островной народ, проснувшись, зашевелился и девушки босиком метнулись к дверям, чтобы найти на крыльце то, что им оставили, остров тоже зашевелился. Только слегка, и только Нив почувствовала это. Старый холм, гребень которого давно сгладился, был заброшенным местом, далеким от любой фермы, и в его каменную церковь люди заходили редко. Поэтому повреждения были обнаружены только на следующий день после Рождества: пол провалился, под ним оказалась глубокая темная пустота. К тому времени события этого Адвента уже произошли, и все об этом знали.