Хейли вынесла вторую тарелку и поставила напротив моей.
– Конечно, вино, что же еще?
– В таких делах ты лучше разбираешься… – я поерзал на стуле. – Попроще вопросы задавай, ладно? Я знаю только, что вино бывает белое и красное.
Хейли застыла, уставившись на меня.
– Вообще-то, они оба белые. К рыбе подходит белое.
– Ну, тогда все просто. Берем белое.
– Да, но… Ладно, забудь.
Хейли принесла из кухни бутылку вина и наполнила бокалы.
– Твое здоровье, – сказала она, поднимая свой.
– Салуд[10], – отозвался я, как всегда говорит мой старик.
Мы чокнулись.
После дюжины маффинов на завтрак, – да-да, я слопал все до последней крошки – голод уже не так меня терзал. И все же с каждым кусочком прекрасно приготовленной рыбы я чувствовал, как мое тело оживает. Это была настоящая еда. И благодаря ей потрепанный плюшевый мишка наконец-то превращался в человека.
Вино тоже пошло на ура, и Хейли вскоре снова наполнила бокалы.
– Кстати, даже не думай сорваться с крючка, – вдруг сказала она.
– Ты это о чем?
– Об «игре в правду». Вечером я не заходила к тебе мыться, но это не значит, что сегодня мы не должны ничего рассказывать друг другу.
– Ужин – просто объедение, – сказал я, указывая на полупустую тарелку.
– Всего лишь жареная треска.
Хейли помолчала несколько секунд, а потом добавила:
– Но спасибо. Мне нужно научиться принимать комплименты.
– Чур, сегодня первая история – твоя.
Я подцепил вилкой очередной кусок брокколи с длинным стеблем. Не знаю почему, но мне не терпелось услышать, что Хейли расскажет на этот раз. Похоже, я начал втягиваться в ее наивную игру.
– Ладно, – Хейли сделала глоток вина, а потом замерла с бокалом в руке, словно о чем-то размышляя. – Иногда я очень беспокоюсь. Насчет себя. У меня нет… «фишки». Скажем, в старших классах я постоянно получала хорошие оценки. Нет, даже не так. Была отличницей. Мне поручили произнести торжественную речь на выпускном. Отборочный тест в колледж написала очень неплохо. И все нужные для поступления факультативы посещала. А на втором курсе работала волонтером в психиатрической лечебнице. Но делала я это только для того, чтобы со стороны все выглядело как надо. Глупо, правда?
Именно тогда я вдруг понял, насколько Хейли красива. Идеальная кожа, высокие скулы, очаровательные крохотные веснушки вокруг носа. Но дело было не только в физической привлекательности. Вообще-то мне многие девчонки нравятся – такие вот у меня гибкие эстетические критерии. Но в Хейли было что-то совершенно особое. В ее улыбке и ямочках на щеках. В том, как она смущалась: слегка пожмет плечами, чуть наклонит голову – и уставится на свои ноги. А иногда, когда светло-карие глаза Хейли встречались с моими, темно-карими, я чувствовал, будто она просовывает руку мне в грудную клетку и нащупывает там самое потаенное. В такие моменты мне хотелось ничего не скрывать от нее, пусть даже что-то и покажется ей неприглядным.