Для того чтобы перебороть себя, потребовались время и определенные усилия. Помогли читанные когда-то книги по психологии, но больше всего, конечно же, помогло желание вернуться к своему прежнему, «дотюремному» состоянию. Во всех смыслах, и в этом тоже.
Соседка по квартире Лариса, разбитная тридцатилетняя украинка из Мелитополя, работавшая где-то «на гамбургерах», проявила к Алексею выраженный интерес. Не сразу проявила, первое время приглядывалась, осторожничала. Решив, что Алексей заслуживает внимания, приступила к действиям. Действия у Ларисы были активными, даже слишком. Можно сказать, что Алексей был атакован ее симпатией.
– Леша, а я борщ сварила! – слышал он, стоило только выйти на кухню. – Составишь компанию? Не люблю есть одна.
Соседей из третьей комнаты, украинца Серегу из Кишинева и молдаванина Ивана из Николаева, Лариса демонстративно игнорировала.
Отказываться от приглашения было неловко (если от чистого сердца, так человек обидится), но еще более неловко было его принимать. Во-первых, если тебя угощают каждый день, то начинаешь чувствовать себя нахлебником. Во-вторых, поев Ларисиной стряпни, было неловко сразу же уходить к себе, тем более что к этому моменту неизменно поспевал чайник. Чай Лариса предпочитала пить в своей комнате, а не на кухне (так, во всяком случае, она говорила Алексею), а в комнате она сразу же начинала обольщать и очаровывать. «Переключалась из режима угощения в режим обольщения», – шутил про себя Алексей. Халат соблазнительно задирался, обнажая молочно-спелые бедра, не менее соблазнительно распахивался на груди, позы становились томными, зазывающими, а движения – нарочито медленными. Выглядело все это крайне привлекательно, тем более что Лариса и дома ходила при полном параде: прическа, макияж, маникюр-педикюр, яркие, броские шелковые халаты, смотревшиеся на ее точеной фигурке не хуже вечерних платьев. Завлекательная Ларисина прямота и смущала, и пугала, и манила. Алексей попытался избегать вечерних встреч, но не смог, потому что Лариса работала по странному ночному графику – примерно с полуночи до полудня. Две ночи работала, два дня отдыхала. Украинец Серега и молдаванин Иван, обиженные невниманием Ларисы, за ее спиной проезжались насчет «гамбургеров», прозрачно намекая на то, что на самом деле Лариса зарабатывает на жизнь не приготовлением полуфабрикатов, а своим телом.
Если Алексей не выходил на кухню, Лариса «случайно» встречалась ему в коридоре и приглашала на тарелку борща. Если Алексей вообще не выходил из комнаты, она негромко, но очень настойчиво стучалась к нему. Если он отказывался от приглашения, ссылаясь на то, что поужинал в кафе, по дороге домой, то у Ларисы тут же появлялось срочное дело – якобы неработающий выключатель («Вот что значит мужская рука – тронул и заработало!»), якобы искрящая розетка («Леша, я так боюсь пожаров, будто мой папаша был не слесарь, а пожарный!»), на худой конец годился и затупившийся нож («Начала морковку резать, а он еле-еле режет…»). Неудобно отказать женщине в просьбе о помощи, особенно соседке, особенно такой милой соседке, как Лариса. Приходилось помогать. С каждым днем поведение Ларисы становилось более настойчивым и более откровенным. Когда же она завела разговор о том, что у нее давно не было мужчины (прямее и не намекнуть!), Алексею стало вконец неловко. В определенной мере Лариса ему нравилась, во всяком случае, желание вызывала довольно сильное, но, по мнению Алексея, развитие отношений между мужчиной и женщиной должно было происходить как-то иначе. Более постепенно, что ли, или более плавно, а не так вот прямолинейно: поели борща и в койку. К тому же для отношений хотелось чего-то большего, Алексей не относился к мужчинам, которые ценят в женщинах только хозяйственность и сексуальность. Отношения для него были немыслимы, невозможны без общности интересов, духовной близости. Не обязательно декламировать Петрарку в подлиннике или обсуждать опыты с бозоном Хиггса, но и сводить все общение к еде и постели невозможно. Единственной из тем, которые можно было обсуждать с Ларисой, являлась разница московских и мелитопольских цен на продукты и промышленные товары. Глубокая, в общем-то, тема, изменчивая, многогранная, но, на взгляд Алексея, крайне скучная.