«Обойдусь без помощников! – успокаивал себя Алексей, ведя машину по узкой, тесной улице. – Все будет хорошо, надо только подождать… Все будет хорошо, должна же быть на свете справедливость… Высшая, окончательная ила какая-то еще, но она непременно должна быть! Иначе все теряет смысл. Без справедливости нельзя…»
В глубине души Алексей уповал не столько на высшую справедливость (кто знает, когда ей захочется вмешаться в происходящее?), сколько на ум и жизненный опыт. Повзрослеет дочь, поумнеет, опыта наберется и все поймет. Непременно поймет. А пока надо немного подождать. Он долго ждал, подождет еще. Сколько потребуется, столько и будет ждать. Если человек не в силах повлиять на ситуацию, ему остается только ждать и надеяться. Надеяться и не сомневаться и ни в коем случае не отчаиваться. Сомнения и отчаяние губительны для надежды.
После колонии, в которой женщин практически не было (одна докторша, одна психолог да две медсестры), к женскому обществу приходилось привыкать заново. Привыкание, несмотря на всю свою приятность, оказалось непростым. Огрубело все – мысли, чувства, манеры, речь. Алексей не раз ловил себя на том, что пытается разговаривать с женщинами точно так же, как разговаривал с другими заключенными – сухо, сдержанно, строго по делу, без улыбок и прочих галантностей. За решеткой улыбаться не принято, улыбка там воспринимается как признак слабости или глупости.
Постепенно оттаял, обвык, можно сказать – обтесался, постарался избавиться от въедливых лагерных привычек, но с женщинами некоторое время все равно как-то не складывалось. Общаться с женщинами было неловко, и в глубине души маячила опаска. После того что с ним сделала Нина, Алексей бессознательно ожидал от женщин какого-то подвоха. Понимал, что глупость, понимал, откуда берут начало эти опасения, понимал, что Нина осталась в прошлом, но сделать с собой ничего не мог. Если собеседование проводила женщина, внутренне «зажимался» и обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести. Скованность и паузы перед каждым ответом, разумеется, ничего хорошего не приносили.
Однажды приятная женщина лет тридцати пяти – сорока попросила проходившего мимо Алексея помочь ей поднять домой из машины громоздкую коробку с пылесосом. Алексей помог, но донес коробку только до дверей квартиры. Внутрь заходить не захотел, буркнул: «Дальше уж вы сами» – и ушел, успев заметить удивленный взгляд, которым его проводила женщина. Пока спустился с третьего этажа на первый, успел высмеять себя за такую глупую «осторожность» (ясно же было, что это никакая не провокация), но тем не менее вернуться и занести пылесос в квартиру не захотел. Более того, он и в лифте старался ехать без спутниц. Психологическая реакция.