Джанкарло всматривался в ее глаза и видел там свой собственный страх, с которым жил столько лет, который не мог преодолеть.
– Для нас, медиков, каждый пациент, которого не удалось спасти, – личное поражение. Болезненное, горькое, невыносимое… К этому невозможно привыкнуть… – говорил он медленно, не сводя с нее глаз. – Это каждый раз, как ножевое в сердце… Иногда смертельное. Просто от него не умираешь сразу, а умираешь медленно и мучительно, пока жизнь вытекает по капле…
Он словно впал в транс, потерялся в ее глазах. Ему показалось, что они одни в целом мире, а у их ног разверзается земля, и в любую последующую минуту они оба или по отдельности могут свалиться в черную бездну. В ушах звенело, вокруг стоял непереносимый шум, земля уходила из-под ног, все куда-то падало, очевидно, в преисподнюю. Шансов спастись не существовало, можно было только взяться за руки, чтобы полететь в эту пропасть вместе.
– Аделе… – прошептал он и неосознанно взял ее ладонь в свои, и в тот самый миг озорной луч солнца, выглянувший из-за туч, осветил мрак его страшного ада. Палата озарилась радостным светом, в воздухе витал нежный аромат лета, птицы заливисто щебетали за окном, жизнь размеренно текла вперед. Он зажмурился и вновь открыл глаза. Аделе не отняла своей руки, взволнованно глядя на него. – Вы обязательно будете помнить, кто этот улыбающийся вам малыш… – прозвучали его слова, как клятва.
Через пару дней Джанкарло, навещая пациента, оказался в кардиологическом корпусе. Спускаясь по лестнице мимо этажа, где пребывала Аделе, он в нерешительности остановился. С момента последнего разговора с ней, Джанкарло старательно задвигал мысли о девушке на задворки своего сознания, но пережитый в ее присутствии транс внес в душу неунывающего анестезиолога необычайно сильное смятение. Он чувствовал себя словно в воду опущенным и никак не мог понять, что за меланхолия и напряжение одновременно овладели им.
В первую же ночь после их беседы Аделе приснилась ему в ярком красочном сне, наполненном неудержимой радостью. Состояние наутро напоминало состояние человека, пережившего катарсис. И это Джанкарло не на шутку встревожило. Но хуже всего было осознать свое непомерное желание увидеть Аделе снова. К счастью, длительная и тяжелая операция на следующий день, затянувшаяся до позднего вечера, заставила его забыть о «глупостях», как он это определил. Правда, ночью райский сон повторился. Декорации были другими, а вот общее настроение тем же самым.
Испугавшись, что он очень некстати начал влюбляться (хотя за давностью лет он уже не помнил, какими проявлениями и симптомами характеризуется сия болезнь), Джанкарло решил пойти к Аделе вместе с Франко, чтобы еще раз воочию убедиться, что пациентка по уши влюблена в своего внимательного и любезного хирурга. Джанкарло всерьез надеялся, что это поможет ему излечиться от неуместного недуга.