Ему повезло даже больше: когда Джанкарло нерешительно остановился на лестнице на ее этаже, он увидел Франко, выходящего из палаты Аделе, в то время как некая молодая особа женского пола, явно посетительница, наоборот, входила туда. Джанкарло наблюдал, как Франко остановился и несколько минут разговаривал с девушкой, а потом двинулся в противоположный конец коридора.
Что-то – возможно, не до конца закрывшаяся дверь в палату – заставило Джанкарло бесшумно пройтись по коридору и будто невзначай остановиться у приоткрытой двери. Из палаты доносились два мелодичных женских голоса: один голос, несомненно, принадлежал Аделе, а второй был незнакомым, но чем-то отдаленно напоминал голос собеседницы.
– Тебе так повезло, сестренка! Такой хирург! – восхищенно произнесла незнакомая девушка, и из этой реплики Джанкарло сделал вывод, что девушка приходится Аделе сестрой.
– Не сказала бы, что мне повезло… – меланхолично ответила Аделе.
– Да-да, конечно, повод знакомства с таким обворожительным мужчиной не самый лучший, – смеясь, согласилась собеседница. – Он женат?
– Нет.
– О! А почему такая грусть? Ты уже влюбилась, а у него таких пациенток пруд пруди? – засмеялась собеседница.
– Да, именно… – вздохнув, подтвердила Аделе. – У него таких пациенток пруд пруди…
Джанкарло сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Потом бесшумно направился к лестнице, так и оставшись незамеченным. «Ну что ж, надеюсь, этот яд убьет всякие глупости…» – подумал он с холодным цинизмом.
****
Франко вошел в ординаторскую и обнаружил Нунцию, безучастно смотрящую в окно и не замечавшую его присутствия. В этом не было ничего удивительного, поскольку хирурги после очень долгой операции вполне могли впасть в прострацию и на некоторое время перестать реагировать на внешние раздражители. Но за окном светило приветливое ласковое солнышко, и никаких операций со вчерашнего вечера еще не проводилось. Франко остановился посреди ординаторской, неотрывно глядя на Нунцию.
Снова дал о себе знать легкий приступ тахикардии, который теперь стал постоянно проявляющимся симптомом в присутствии Нунции, при взгляде на нее, даже при мыслях о ней. Эта вибрация в груди отходила на второй план или прекращалась вовсе лишь в операционном зале: там Франко ни о чем не думал, только об органе, который оперировал. Хотя во взаимодействии с ассистенткой во время хирургического вмешательства возникли некоторые изменения, но, к счастью для пациента, в лучшую сторону: у Нунции открылся не то дар ясновидения, не то способности к прочтению чужих мыслей. Она иной раз понимала Франко вообще без слов, с полувзгляда. В реальности их взаимодействие всегда было очень гармоничным, а в последний год – так и вовсе вышло на интуитивный уровень: Франко не требовалось разжевывать и уточнять, что надо сделать, ибо Нунция все схватывала на лету и исполняла указания своего наставника и самого непосредственного руководителя, когда он даже не успевал закончить фразу.