Владимир Иванович резко выпрямляется и лицо с добродушно-игривого превращается с жесткое и злое. Он хватает меня за руку и без слов тащит под сень густых деревьев.
— Что? Ну, что тебе еще от меня нужно? — обреченно выдыхаю я, опираясь спиной о дерево.
— Ты. Мне нужна ты, — с убийственной прямотой сообщают мне, и распущенные волосы моментально попадают в капках чужих пальцев.
— Баб тебе мало? Выбирай любую. Хоть блондинку. Хоть брюнетку. Любая с тобой переспит за… — вовремя прикусила язык, чуть не ляпнув «за деньги».
Но он, видимо, понял ход моих мыслей.
— Я не хочу любую. Тебя хочу.
— Да что это за потребительское отношение! — разозлилась я вконец, безуспешно пытаясь вырваться из цепкого захвата. — Ты хоть понимаешь, что я рискую всем, что у меня есть. Это тебе по барабану, что жена скажет. Узнает или не узнает. Без разницы. А меня муж просто выгонит из дома, а потом встретит в суде, где мы будем долго и нудно делить опеку над детьми!
Говоря это, я преувеличивала конечно же. Саша жесткий человек, но не настолько чтобы разлучать меня с детьми. Но и в остальном приятного было бы мало.
Несколько долгих мгновений начальник смотрел пристально мне в лицо с недоверием. Видимо, о подобном он задумывался впервые.
— Значит, любишь его!
Кто о чем! А он все о своем.
— Я за него замуж пошла. Разве может быть иначе?
— И меня бросила потому, что его любила.
Я подняла на него опешивший взгляд и с горечью призналась:
— Нет. Потому что ты меня не любил.
Он непонимающе хлопнул глазами и отступил на шаг назад, давая возможность освободиться от душившего захвата.
— Любил… — выдохнул он.
С каким-то истеричным смехом покачала головой и не глядя на мужчину прошептала:
— Тогда где же ты был со своим «люблю» десять лет назад?
Хорошо, что он не попытался меня остановить, когда я ушла, размазывая по щекам текущие слезы. Мне нужна была минутка, чтобы успокоиться и привести стремительно разбегающееся мысли в порядок.
Зачем? Вот зачем он все это делает? Выворачивает своими неосторожными словами всю душу наизнанку?
В полнейшем оцепенении возвращаюсь на веранду и, как ни в чем не бывало, занимаю свое прежнее место. Сосед, травивший байки, уже изрядно пьян, но мне на это плевать. Я стараюсь кивать и поддакивать глупым шуткам чисто на автомате. Мысли мои остались там — под сенью раскатистого дерева.
В руке вибрирует телефон.
Чувство облегчения накрывает меня волной. Подхватываю сумку, неуклюже прощаюсь с Верой Ивановной и сбегаю, спиной ощущая колючий взгляд начальника, который после нашего разговора принял выжидательную позицию и не цеплял меня больше.