— Настолько, что не стала домой брать на выходные?
Это он еще не в курсе, что я их вообще в шкафу забыла. Уж очень домой спешила.
Мужчина не спеша поднялся и, обойдя вокруг, встал у меня за спиной, наклонился и оперся ладонями о столешницу, захватывая в кольцо рук. Легкое дыхание коснулось виска и в кровь словно впрыснули дозу адреналина.
Сердце зашлось в бешеном ритме, понимая, что мы одни в совершенно пустом офисе и никто не спасет меня от… самой себя.
— Они же завянут без твоего внимания, — с укором шепчет он у уха, и кожа мгновенно покрывается мурашками.
Это что? Такое сильно завуалированное «пожалей меня».
Страдалец чертов!
— Не думаю, — хрипло выдавила я, стараясь отодвинуться, но не тут-то было.
Мужская ладонь легла на ключицу, мягко поглаживая кожу над скромным вырезом блузки, как бы намекая, что при резких движениях все может кончиться жестким захватом.
Я шумно сглотнула, пытаясь не поддаваться панике.
Это всего лишь игра.
Богатенькому дяде стало скучно, а щекотать нервы мне — отличная возможность развлечься.
Включится в игру?
А зачем? Если уже в понедельник у Веры Ивановны будет на столе лежать заявление.
Но он-то об этом еще не догадывается и думает, что может играть в такие опасные игры.
— Думать нужно лучше, — говорит он и прижимается губами к изгибу шеи, шумно вдыхая воздух. — Хорошо пахнешь.
Низкий тембр его голоса рождает в глубине тела едва уловимые вибрации.
Черт!
Как же не хочется чувствовать жара его ладоней и тяжести сбившегося дыхания, окунаться в забытые ощущения.
Секс с ним всегда был чем-то особенным, невообразимо чувственным и ярким. Словно в мозгу что-то переклинивало и начинало искрить нездоровыми эмоциями.
И мне казалось, что я это все пережила, переболела много лет назад. Отношения с мужем были ровные, спокойные, но и огня в них было достаточно, чтобы вот так с ходу кидаться в чужие объятия.
— Да пошел ты… — шиплю я и резко дергаюсь из объятий Владимира Ивановича.
Он от неожиданности делает шаг назад, выпрямляясь и одновременно давая мне место для маневра. Подскакиваю, но не успеваю и пикнуть, как оказываюсь распластанной спиной на столе. Широкие мужские ладони перехватывают колени, которыми я пытаюсь ударить этого старого придурка.
Замираю, шокировано пыхтя от беспомощности своего положения, но дергаться больше не пытаюсь. И вовсе не потому, что смирилась с таким положением дел. Просто хватка жестких пальцев достаточно сильна, чтобы оставить на коленях синяки. И как, мать вашу за ногу, я объясню мужу такие вот следы?! Он же не дурак.
— Пусти.
Начальник наклоняется ко мне и я захлебываюсь заготовленными словами, от пламени, полыхающего на дне голубых глаз.