Рядом с моей «Маздой» стоит черный джип начальника. И почему я так волнуюсь? Черт. Это плохо. Очень плохо.
Неловко роюсь в сумочке в поисках ключей. Наконец, окопав их на самом дне, испуганно вздрагиваю оттого, что на плечо ложиться чья-то тяжелая ладонь.
— Ты куда-то собралась?
Медленно оборачиваюсь.
Владимир Иванович стоит совсем близко, чуть пошатываясь. От него ощутимо пахнет алкоголем вперемешку с терпким мужским парфюмом. Дорогая рубашка, еще с утра идеально разглаженная, чуть помята. Волосы взлохмачены, а глаза пьяно блестят.
— Домой, — решительно отвечаю я и смахиваю его руку.
— До-мо-й, — насмешливо растягивая слова, повторяет он за мной. — Ты до отвращения предсказуема.
Пикаю сигналкой, открываю дверь и со злостью кидаю сумку на пассажирское сиденье.
— Простите, Владимир Иванович. Мне пора. Детей забрать нужно.
— Ах да! Детей забрать, — повторяет он за мной и слова звучат со злостью.
— Именно. Всего хорошего.
Поворачиваюсь, чтобы сесть уже в машину, но сильная рука хватает за локоть и, разворачивая, прижимает к двери внедорожника. Придурок! Я теперь свое любимое белое платье хрен отстираю.
Он наклоняется близко, обдавая запахом перегара, и хрипло шепчет:
— Вернись ко мне.
Сердце испуганно дергается, и грозные слова застревают где-то в районе горла. Мое молчание было воспринято как согласие. Легкий поцелуй в висок и жаркое:
— Поехали…
Губ касается злая усмешка. Я вскидываю голову, чтобы набраться смелости и посмотреть ему в глаза. Пока он такой — раскованный и пьяный. Если повезет, то он и не вспомнит нашего разговора.
— Ты опоздал. Лет на десять. Я замужем.
— И что? — глухо отвечает он. — Я тоже женат.
Меня от этого ничем не прикрытого цинизма пробирает на смех. Глупый и истеричный.
— Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Пусти. Меня дома ждут дети.
Мгновение он смотрит на меня зло, с затаенной обидой, а потом отпускает со словами:
— А ты изменилась.
— Мне уже не девятнадцать, — сухо бросаю я и, забравшись в гостеприимный салон своей «Мазды», уверенно завожу двигатель и еду к воротам.
И уже выехав с охраняемой территории за забор, останавливаюсь, прислоняюсь лбом к рулю и часто-часто дышу, пытаясь не разрыдаться. Почему? Поему он до сих пор имеет такую огромную власть над моим глупым сердцем?
Дома меня, как всегда, закружила суета и забота. Депрессивные мысли моментально вылетели из головы. Думать о чем-то постороннем, кроме насущных домашних дел не было времени. Нужно наготовить на выходные, прибраться, погулять с детьми, съездить за покупками и разрешить множество всяких мелких задач. И только ближе к ночи, когда, я, свернувшись клубочком под боком у мужа, засыпала, где-то на грани сна и яви воображение подкинуло болезненное воспоминание — «вернись ко мне».