Вета мне вообще чрезвычайно нравилась. Её оптимизм, простодушие, экспансивность, забавное и приятное бакинское произношение очень привлекали меня, а впоследствии и мою Лину. До сих пор помню как она страстно обличала своего мужа в том, что его семья приехала откуда-то из Карабаха, а вот она, Вета, из старых-старых бакинцев, у которых шаумяновская Бакинская Коммуна отняла скважину, а потом не удержала город против турок — и пропали бесценные ковры. Было видно, что эти укоры звучат не впервые. Работа ее прервалась довольно быстро по вполне естественным причинам — она ушла в декрет и родила дочку. По поводу имени для ребенка она решила привлечь к консультациям и меня. Я сразу сказал: «Айкануш!» Очень мне нравилось это армянское женское имя. Она была возмущена: «Ты своего Сашу Хаимом не назвал?! Никаких Айканушей, будет Наташа!» Я не стал, конечно, говорить, что я-то, во-первых, ни с кем не советовался и сын получил имя в честь моего отца и деда, а во-вторых имя Александр из всех имен греческого происхождения единственное стало также и еврейским в память хороших отношений Народа Книги с великим завоевателем Востока. Надо сказать, что мы встречались еще и в 80-х в Москве, потом их потеряли, долго искали в Сети. Наконец, они сами нашлись и мы тепрь иногда с удовольствием разговариваем по Скайпу.
Подробностей новогодия я, правду сказать, не помню, но нет сомнения, что среди прочего обязательно пили за «дембиль». Володя, мне кажется, уехал отмечать праздник к своей Лене в город, так что Баба Хима осталась в тот вечер одна. Он, правду сказать, мне в последнее время сильно не нравился. Кажется, мои надежды на скорое прощание с ведомством маршала Гречко заставляли его думать о том, что его-то загребли на четверть века и надежды на возврат в Москву совсем нет. Мы с ним беседовали об этом иногда за стаканом. Никакого выхода не виделось. Потом, уже много лет спустя я вдруг сообразил как он мог снять погоны — и не попасть под трибунал. Вариант был тут рядом. Надо было бы ему поехать в Благовещенск и окреститься. Да хотя бы просто демонстративно постоять в форме со свечкой в церкви во время заметной службы — на Рождество либо Пасху. Дальше вопроса не было бы — политорганы не смогли бы вынести вида открыто верующего офицера и так или иначе от него избавились. Как нынче ихним наследникам никак невозможно смотреть на офицера-неверующего и никогда не служивший в армии Главнокомандующий лицемерно объявляет, что «в окопах атеистов не бывает», как будто он вправду служил боевым офицером, а не