То же самое: ездим, даем указания, закачиваем и, под конец, чувствуем себя любимчиками публики. Нефтяники чуть не плакали от радости, что избавились от этого горя. Запомнился мне забавный эпизод, как мы с Фридландом в городе зашли пообедать в рабочую столовую. Поднялись на второй этаж в зал, взяли супчику, бефстроганов с картпюре плюс жареные волосатые курьи крылья сбоку на тарелке. Ну, и компот. У нас с собой было, так что я взял стаканы, подошел к искусственной пальме и вылил компот туда. А он мне несколько испуганно показывает на двух милиционеров за соседним столом, мол, не будет ли неприятностей. А я его успокаиваю: «Да не нервничай, они для того же зашли». Смотрит, а блюстители порядка, не особо скрываясь, разлили бутылку православной, выпили и закусывают котлетой. Ну, и мы за ними, но мы-то все же разлили под столом, чтоб в глаза не бросаться.
Не знаю, как у Фридланда, а для меня эти дни были временем наибольших успехов за мою трудовую деятельность. В головном институте дирекция смотрела на нас с ним с некоторой опаской. Мне же директор специально запрещал в контакты с нефтяниками входить, а тут эти контакты принесли такие объемы внедрения, о каких наш директор и не мечтал. И не липовые, справки на которые заказчик подписывает после упрашивания, а реальные, за которые большие премии платят.
Разбогатеть мы все равно не разбогатели, но какое-то время считали себя при деньгах. Фридланд даже с этих денег квартирку свою отремонтировал, сколько помню.
На следующее лето мы с Юрой Сатырем подъехали на новый участок трубы, посмотрели, как ее опрессовывают и как потом воду удаляют.
Делается это так. Трубу «заглушают» на концах, отделяют от других участков, потом поднимают давление раза в полтора выше того, при котором будет работать. Если есть хоть малейшая дырочка, вода туда уйдет и давление не удержится. Потом открывают концы трубы, в один французским передвижным компрессором подают воздух, а из другого льется вода. Когда большим потоком идти перестает, считают, что трубу осушили и заканчивают. Я им было говорю: «Что же вы? вода-то еще есть!». А они мне объясняют: «Это уже не вода, а так. Водяная пыль».
Ну, при этих расходах и давлениях надежно можно считать, что процентов 10 объема еще с водой. Вот она-то прошлой осенью и давала гидраты.
К этому времени в команде появился еще один фридландовский мюрид.
Звали его Сергеем Паком, он кончил Куйбышевский Авиационный, работал у В.Я. в НИИПАНХе, сделал диссертацию под его руководством.
Что-то насчет сельхозавиации в Усбекской ССР, я не очень интересовался. Тоже и в горы начал ходить под его водительством, к описанному времени был уже кандидатом в мастера. Диссертацию утвердили в ВАКе и он перешел под руководство того же Фридланда во ВНИПИГазпереработку. Невысокий круглолицый улыбчивый кореец, он мне очень тогда понравился. И он довольно быстро адаптировался к нашим экспедиционным работе и быту.