Из этого следовали определенные выводы. В частности, что введение метанола в начало трубы вообще ничего не дает. Лучше бы вводить во многих местах в зоне пробок, в идеале — так, чтобы он оказался во всех водных зонах сразу. Немного, конечно, но хоть что-то полезное.
Начальство же, вдохновленное нагоняями по радио, приносило идеи одна другой краше. К примеру, один из замминистров, геолог, по-моему, 90 насоветовал выпустить всю фракцию по длине трубопровода, сжечь все ее сто двадцать тысяч тонн и начать работу с нуля. Я чуть под стол не упал. Взмолился начальнику главка, чтобы не вздумал и пробовать. Ведь в этом случае испарение фракции наполовину будет происходить внутри нашей трубы. А испарение будет охлаждать трубопровод и землю вокруг него. То есть, мы все заморозим так, что до июня не растают не то, что гидраты, но и обыкновенный лед. «Ну, а если не сразу?» Я посчитал, прикинув теплопроводность, которую измерял во время наших обследований, теплоту фазового перехода и прочее. Получилось, что нужно при постепенном испарении не меньше, чем дней сорок. Мои расчеты очень не понравились. «Да ты понимаешь, что это по мне будет сорок дней?!» Ну, я понимал, но что же я мог сделать? Я в запале предложил приказом по главку уменьшить теплоту фазового превращения в десять раз. Тогда все будет хорошо. Понимания, однако, не встретил.
Но все же автоцистерны от железной дороги пробиваются через тайгу, везут метанол, его закачивают в трубу. Вот она чуть-чуть задышала, вот уже фракция помаленьку стала поступать в Пыть-Ях. И вместе с трубой на глазах регенерируется наше начальство. Только вчера, помню, что в кабинете директора завода наш сэнээс-диссидент-экстрасенс Саша Из Физтеха, приехавши с трассы с пробами, стоит в ватных штанах да бушлате и начальнику главка проповедь читает, как, мол, надо бы отраслью руководить. А тут уж и со мной построже стали разговаривать, вот и секретарша стала на прием записывать, а вот и начальство из ЦК прилетело — тут, пожалуй, лишний раз и в приемную не зайдешь. Ну и слава Богу, и так уже все намерзлись — пора проводить и заключительный этап с наказанием невиновных.
Увидел я несколько неожиданную дружбу между начальником главка и в основном промолчавшим все время профессором Макогоном. Разгадка обнаружилась спустя год, когда вдруг оказалось, что наш Николай Павлович состоит в Губкинском институте нефти и газа соискателем при этой самой кафедре. Ну, готовил себе человек запасной аэродром на случай — а вдруг снимут. В ту пору покупка совсем готовых диссертаций была еще не очень распространенной. Ну, а мы с Фридландом, когда прошел ажиотаж, отпросились слетать на вертолете в то место на трассе, где находился временный поселок ликвидаторов аварии. И Брещенко с нами. Для него это был, наверное, первый полет на вертолете. Так что пришлось его урезонивать, чтобы держался подальше от дыры в полу машины, через которую на тросе была подвешена клетка с газовыми баллонами для сварки и резки.