У меня однако, эти чеченские сообщения о кражах из трубы вызвали, скорей, идиллические воспоминания о раннебрежневских годах. Сидим мы со старым институтским приятелем в чешской пивнушке, что в Парке Горького, пьем завезенный в тот день на нашу удачу "Старый Прамен" под шпикачки с рогликами и травим друг другу байки о боевых эпизодах за время разлуки. Дружок мой Малик в последние годы работает в газпромовской пусконаладке, так его рассказы имеют очень разбросанную привязку по географии, от Коми до Туркмении. А тут он добрался до славного города Гудермеса, где его бригада отлаживала контрольно-измерительные приборы на трассовой компрессорной магистрального газопровода. Черт его знает, может и привирает, я за полную достоверность собственных рассказов не поручусь — тем более за него. Но звучит славно, тем более, под пльзеньское.
Я в Гудермесе не бывал, да и вообще в Чечено-Ингушетии один Грозный и видел, а по маликову рассказу там рядом с компрессорной и вдоль трубы все сады, сады. В садах, естественно, домики, а в них население, по тем временам пока еще мирное. Вот, будто бы, один из аборигенов, смышленый старичок, пригляделся к монтажникам и пусконаладчикам, кто чем занят, приходит вечерком к бригадиру киповцев в вагончик и говорит:
— Нашальник, у вас в большой трубе газа мно-ого…
— Ну, есть, конечно, — отвечает мой дружок, но пока в ситуацию не въезжает — Вот как бы по твоей маленький желтый трубка немного газа ко мне в сад привести — Да ты что, бабай, не заболел часом? Как я тебе газ приведу?
— Вон, маленький желтый трубка, который твои малшики делают.
Аксакал-то оказался вполне не дурак, подтвердив устойчивую репутацию чеченцев, как самого сообразительного, наравне с лакцами, из горских народов. Во-первых, засек, что маликовы киповцы все время возятся с присоединенной к большой метровой трубе импульсной красномедной трубкой для передачи измерительного сигнала. Такая трубочка как Аллахом создана для того, чтоб сосать газ из магистрали. А во-вторых, ущучил, что бригадир — сам не Иван, а из нацменов-мусульман, что и воодушевило его насчет возможности найти общий язык.
Его, конечно, можно понять. Не напиться у воды — это даже и урусы считают за танталовы страдания. А тут живешь рядом с большой трубой, а когда газификацию садов сделают — один шайтан знает. А платить за сжиженный пропан рядом с потоком природного газа — и дорого, и обидно. Лучше заплатить конкретным людям за дырочку. Уфимский татарин, однако — не гордый сын Кавказа. Как и все советские люди любой национальности, он очень уж большого уважения к закону и госсобственности не имеет. Но и того, чтобы непрерывно пребывать в напряженных поисках, где что украсть, хоть по мелочи — этого тоже нету.