По дороге к дому я предавалась сладостным фантазиям, в которых фигурировал Джонни.
Определённых причин для приступа, как и их частоты, не было. Обстоятельства, которые вызывали у других людей припадки, мигрень и нарколепсию, в моём случае являлись случайным пусковым механизмом. Меня радовало, что можно не избегать сильных эмоций и есть шоколад. Но я не знала, что конкретно вызывало приступ, который каждый раз заставал меня врасплох. И это плохо. Даже если бы я и хотела, то не смогла бы избежать его.
Приступов не было почти два года. Но сейчас аромат апельсинов подсказал мне, что это уже третий приступ за последние сутки.
Надо в ванную, чистить зубы. Я уставилась в зеркало, в нём увидела лицо Джонни, который занимался любовью с женщиной. У неё такой же цвет волос, как и у меня. Такие же глаза. Моя грудь в его руках, и мой клитор под его языком.
Я смотрела в зеркало и скользила, как Алиса из романа Льюиса Кэрролла…
— Смотри, что ты наделал! Ты пролил мой кофе! — я произношу эти слова с сильным акцентом. Это не мой собственный голос, но и чужим я его не чувствую. Слова легко соскальзывают с губ. Сексуальный голос.
— Прошу прощения, мэм! — официант промокает мои бёдра белым полотенцем. Его пальцы скользят вниз по моему животу, задерживаются там дольше, чем нужно. — Позвольте вас почистить.
— Думаю, тебе придётся компенсировать свою неуклюжесть, — моё лицо безучастно, отбрасываю назад свои длинные чёрные волосы.
— Мэм? — а он не глуп, этот парень в белом кителе официанта.
Пол под нашими ногами вибрирует.
— Придёте позже в моё купе. И будьте готовы предоставить мне соответствующую компенсацию.
В ответ он улыбается. Я тоже заканчиваю свой обед улыбкой. Она мешает мне наслаждаться едой. Но у меня всё равно нет аппетита. По крайней мере, до ужина.
Поэтому я поднимаюсь и направляюсь в своё купе, ждать его. Когда я открываю дверь, он уже там. Не в белом кителе официанта, а в тёмных брюках и выцветшей льняной рубашке. Одежда крестьянина, но мне всё равно. Крестьяне — отличные любовники.
— Посмотри, — показываю тёмное пятно на моих брюках. Я даже не пробовала его застирать. — Смотри, что ты наделал, неуклюжий болван.
— Я вам заплачу, мэм…
— У тебя не хватит денег. Эти брюки из чистого шёлка, модель разработана и сшита моим личным портным. Они незаменимы.
— И что теперь? — с вызовом произносит он.
Его длинные и густые светлые волосы собраны на затылке в конский хвост. Когда я снимаю ленту, они распадаются по моим пальцам и рукам. На ощупь его волосы грубее шёлка.
— Почисти мои брюки.
С угрюмым взглядом он вытаскивает из заднего кармана носовой платок, грубо отталкивает меня на пару шагов назад, пока я не упираюсь подколенной ямкой в край кровати, которую уже опустили на ночь. Он вытирает пятно на моих брюках, но в глаза мне не смотрит. От его прикосновений меня пробирает дрожь.