— Что ты делаешь? — интересуется Ригэн.
Я поворачиваюсь лицом к телевизору. Эвелин начинает ерзать. Я быстро целую ее в щеку.
— Ничего.
Ригэн подбрасывает зернышко попкорна в воздух. Она наклоняется вперед и ловит его ртом.
— Ой, прекрати. Если врешь, то делай это хорошо. Могла бы сказать, что просто потягиваешься.
— Если бы я так сказала, ты бы поверила мне?
— Нет, но восхитилась бы, как быстро ты придумала ответ.
Я улыбаюсь и возвращаюсь к просмотру фильма.
— Сколько тебе лет? — напрямик спрашивает Ригэн.
Никогда не видела людей, которые так быстро меняют тему разговора. Я становлюсь одержима разговорами с ней.
— Некультурно спрашивать человека о его возрасте, — ставлю я ее на место.
Она подбрасывает еще одно зерно, но в этот раз оно попадает в Эмбер, девушку, сидящую перед нами. Она анорексичка, которая находится тут столько же, сколько и я. Она худее прежнего, и пока у нее нет ни единого шанса, чтобы выбраться отсюда.
— Некультурно только в том случае, если человек уже совсем древний, — не сдается Ригэн. — Ну так сколько тебе?
— Двадцать семь. А тебе?
— Восемьдесят пять, — невозмутимо отвечает она, — я как «Загадочная история Бенджамина Баттона». (примеч. ред. — Загадочная история Бенджамина Баттона — история о мужчине, который родился в возрасте 80-ти лет, а затем… начал молодеть.)
Это заявление вызывает у меня улыбку.
— Мне двадцать три, — серьезно говорит она.
Ее ответ шокирует меня. Ей не дашь больше восемнадцати. Может она создала такой образ. Бледная кожа буквально натянутая на маленькие кости. Или может дело в ее смехе. Уникальный звук, словно она украла у жизни все удовольствия и использует каждую последнюю каплю.
Без сомнений, Ригэн — сумасшедшая, но иногда мне хочется побыть такой же. Хотя бы на несколько секунд.
— Ребенку нравится фильм? — она подбрасывает очередное зернышко в воздух. В этот раз оно отскакивает от головы Эмбер. Ее худенькие плечи вздрагивают, и я знаю, что еще чуть-чуть и она вспылит.
Я осторожно смотрю на Ригэн.
— Хватит называть ее «ребенок». Ее зовут Эвелин.
Ригэн складывает ладони вместе, моля о пощаде.
— Мой косяк, мой косяк. Эвелин.
Я все еще не верю ей и немного крепче сжимаю Эвелин.
— Эвелин нравится фильм?
— Она ребенок. Она не понимает, что происходит.
— Ну, хоть в чем-то я полностью с тобой согласна, — подмечает она.
Она еще несколько раз подбрасывает попкорн и он пару раз действительно попадет в рот.
— У тебя здесь не так уж и много друзей, правда?
— Нет.
— Давай держаться вместе, дорогая Мамочка. Будем folie а deux Фэйрфакса.
— Что такое folie а deux?