— Однако, дорогой Сергей Петрович, позволю себе не согласиться с вами. Одного, навсегда данного счастья не бывает в жизни почти никогда. Другое дело, что у нас рассуждать об этом публично не принято. Считается, что иметь еще раз счастье — это уже слишком, это аморально, безнравственно.
— О каком счастье ты говоришь? Ты, человек, который по рукам и ногам связан семьей, даже права не имеешь думать об этом. — Обозов встал и, повернувшись лицом к Андрею, с некоторым нажимом продолжил: — Семья — вот наше наипервейшее счастье. И если случается в жизни такое, что кого-то, допустим, встретил, даже полюбил, не позволяй себе вольностей, потому что этим ты обкрадываешь свое первое счастье. А это не наши нормы жизни. Я, например, никогда не позволяю себе расслабляться, потому что знаю — несвободен. Хотя как иные рассуждают: иногда, дескать, не грех и пофлиртовать, все равно никто не узнает. Да разве в этом дело! А как же совесть? А правила морали? Они, сам знаешь, против всевозможных отступлений. И махать рукой на это не следует. Жить в обществе и быть свободным от него нельзя, — распалялся все более Обозов, и в этой его патетике нельзя было не уловить некоторой нарочитости, отчего невозможно было понять, искренне он говорит или ерничает.
Неожиданно около спорщиков появился один из работников санатория, фамилии которого Андрей не помнил, но от Полины знал, что он по национальности грек. Он только переглянулся с Полиной, как она, посерьезнев, деловито поднялась.
— Даже страшно начинать спор на такую тему, — сказала она заученно-вежливым тоном, каким обычно говорят все работники, имеющие дело с клиентами, и ушла вслед за греком.
Заметив этот быстрый разговор взглядов, и без того рассерженный Андрей с неприязнью подумал, что между греком и Полиной может что-то быть. Он решил, что спросит ее об этом при очередной встрече. Теперь же он еще больше рассердился на Обозова и хотел даже сразу сказать ему в лицо то, что знал о нем от Полины, но решил повременить, чтобы сберечь свои козыри для решающего момента.
— Ты говоришь. Сергей Петрович, что жить в обществе и быть свободным от него нельзя. Кто спорит? Все правильно. Человек в обществе, как спица в колеснице. Он более чем предостаточно закрепощен отвлеченными понятиями типа «должен», «обязан», «имеет право», «не имеет права» и т. п. Свободным человек, увы, становится лишь на том свете. Но зачем ему нужна такая свобода? По-моему, у человека есть одно назначение — жить! А счастье — оно либо есть, либо его нет. Оно не может быть моральным или аморальным. Оно естественно, потому что это потребность человеческой природы. Не знаю, как тебя, а меня такое счастье окрыляет. И еще как.