Еще совсем недавно Андрей знал, как избавиться от тяжелых раздумий и расслабиться: стоило лишь поругаться с Анной, собрать портфель в дорогу и с трамвайной остановки, прежде чем ехать в сад, позвонить Тамаре. К сожалению, она теперь далеко — в Германии. И мужу ее еще служить и служить. А ездить оттуда в Россию особой нужды у них нет. Так что с Тамарой, видимо, вряд ли будут новые встречи в саду или у нее на квартире. Может, когда-нибудь удастся увидеться с ней просто так. Вспомнить былое…
Так и не прочитав ни единой страницы, Андрей откладывал книгу в сторону, выключал торшер и начинал внушать себе, что его ничто не тревожит, не беспокоит, что жизнь прекрасна, погода великолепна, дела его блестящи, что его терпеливо ждет Полина, что ему хорошо, совсем хорошо, что веки его тяжелые, и руки тоже тяжелые, и ноги как бревна. И он засыпает. Почти засыпает. А сон все равно не шел. И тогда Андрей, по выработанной привычке, принимался десятками считать до двух тысяч. Иногда конечная цифра бывала в два раза большей.
И в последующие дни мало что менялось в жизни Андрея. Думы о встрече с Полиной и Алешкой не выходили у него из головы, ими он был охвачен все свободное от работы время, в них видел смысл жизни, спасительную звездочку на своем неспокойном горизонте. Домой Андрей приходил поздно, усталый и опустошенный: на подшефном заводе шло освоение новой автоматической линии. Он едва успевал перекусить, как начиналась программа «Время», и Андрей тут же занимал свое любимое место на диване, что стоял в зале. Однако до конца досмотреть передачу у него не хватало сил, — засыпал, когда начинали передавать новости спорта, которыми он, в прошлом чемпион дивизии по боксу, всегда интересовался.
…Вечером в пятницу он едва добрался до дома: в висках стучало, голову не повернуть — больно, в груди ощущался леденящий сердце холодок. Несмотря на позднее время, хотелось не есть, а полежать, быстрее снять рабочий костюм, галстук, рубашку, принять душ и в спортивном костюме плюхнуться на диван, включить телевизор и дослушать программу «Время», которая уже началась. Однако Анна, увидев усталое, изнуренное, до неузнаваемости изменившееся лицо мужа, почувствовала, как видно, угрызения совести.
Подождав, пока Андрей принял душ, она подала ему чистое белье, спортивный костюм, провела на кухню и заботливо усадила за накрытый уже стол. «С чего это такое внимание ко мне, — невольно подумал Андрей. — Нет ли тут какого подвоха?» Такой трогательной заботы о себе он давно не замечал.
Взглянув на Андрея спокойно, как-то по-домашнему тепло и располагающе, Анна сказала: