Теперь он видел и ценил в Анне лишь хозяйку дома и мать своей дочери. Ему нравилось, как она ведет хозяйство, как готовит — особенно щи, пельмени и, конечно, его любимые голубцы. В делах домашних он полностью положился на практический ум жены, ее от природы данную сметливость. Это началось еще с первых лет их совместной жизни. Нелегкое было время, особенно в материальном отношении: каждый рубль на счету, каждая копейка. Если приходили гости, бежали к соседям занимать, чтоб купить бутылку водки, ведерко пива да кое-какой закуски. Традиционно блюдом номер один была жареная картошка, к ней покупали пользовавшейся тогда большим спросом селедки по рубль тридцать, которую продавали в больших деревянных бочках. И, конечно, не обходилось без капусты, про которую Анна любила говорить: «Подать не стыдно, и съедят — не жалко». Бывало, когда Андрей сопровождал Анну на знаменитый канавинский рынок, обязательно приценивался к грушам: они их очень любили. Но, закупив продуктов, как говорится, первой необходимости, всегда обнаруживали, что кошелек у Анны уже отощал и денег на хорошую грушу не осталось. И все-таки, подойдя к продавцам груш, они просили попробовать самую лучшую, выдержанную в соломе, отчего она делалась почти коричневого цвета, а главное — вкусной и сочной. Едва владелец притрагивался к ней ножом — на прилавок начинал капать мутноватый сок, напоминающий липовый мед.
Дольки, отрезанные на пробу, исчезали во рту моментально, но Анна и Андрей отходили и покупали те, что подешевле. Мечтая, Андрей тогда делился с Анной своими мыслями: «Вот окончу аспирантуру, защищу кандидатскую и куплю тебе целую корзину груш. Самых-самых!» И слово свое он сдержал. Когда стал работать, купил у одного южанина вместе с грушами и корзину…
Все теперь в прошлом. И груш не надо. И Анны тоже. На ум ему приходило пояснение, слышанное от Сидельникова: если каждый день есть изысканные блюда, то в конце концов наступит такой момент, когда на них, что называется, глаза бы не глядели. И очень захочется другой, может быть, более грубой пищи. «Неужели Сидельников прав: интерес в разнообразии? Ведь не секрет, что я и сам, — думал Андрей, — ох и надоел Анне. Она тоже не скрывает этого и не кривя душой говорит, что отдыхает, дышит полной грудью, когда я уезжаю на дачу и особенно в отпуск. Неужели мы настолько приелись, опостылели друг другу, что теперь можем просто не обращать внимания на того, кому раньше говорили самые высокие слова о любви, о красоте, о верности? Может, тут у людей вообще что-то не предусмотрено? Что-то не так. И во всем требуется прерыв непрерывности. А принятые каноны устарели, требуют пересмотра. И пожалуй, что в многоженстве, которое пока еще встречается в Средней Азии, определенный смысл имеется…»