— Он будет в тюрьме. И это главное.
Женщина покачала головой:
— Это неправильно. Он должен ответить за ВСЕ свои преступления. А те улики, что я накопала… Они косвенные. Они не доказывают, что Этана убил он. — Ривера пожала плечами. — Все зависит от присяжных. — В Нью-Йорке оказалось гораздо теплее, чем в Миссуле. Здесь даже снега не было, а в небе и вовсе светило солнце. Отставной лейтенант расстегнула парку и вдохнула полной грудью, но тут же поморщилась: загазованность больших городов все больше раздражала ее. Удивительно, что два года назад Этан с таким трудом ее уговорил переехать к нему.
— Поедем, сначала в контору, а потом ко мне.
— Как Кристалл?
Мужчина довольно улыбнулся:
— Мой сын уже толкается.
— Поздравляю, — Джан растянула губы в счастливой улыбке.
Четыре года назад, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Как долго она не надевала платье? Джан и сама не помнила. Ни разу за… пусть будет год. Ни разу за последний год она не была на полноценном свидании, когда на ногах были туфли, а тело было облачено в платье, или хотя бы юбку. Ей хотелось выглядеть сексуально, женственно. Работа такого не позволяла. Но если сегодня…
Ривера очень любила, когда ее называли Джанелла, любила одеваться красиво и женственно. Однако свою работу она тоже любила. А потому «свой парень» в участке был своим парнем: он надевал хлопковую рубашку, он надевал черные брюки, ремень с кобурой, ботинки на тяжелой подошве… Только под всем этим было кружевное, очень женственное нижнее белье.
Женщина соврала Этану, сказав, что в семь только придет с работы. Уже в шесть двадцать Джан была дома. В шесть двадцать лейтенант влетела в квартиру и рванула к шкафу с платьями, не разуваясь.
— Мама говорит, что мне идет красный. — Она достала из гардероба шелковое платье огненно-красного цвета. — То, что нужно! — А потом замерла: шелк тонкий, очень тонкий, лифчик под него не оденешь… Сердце подпрыгнуло к горлу. Она дерзко улыбнулась своему отражению и бросила наряд на кровать.
Через полчаса Ривера вышла из ванны. Густые черные волосы рассыпались по плечам, слегка завившись на кончиках. На ней было нижнее белье и французские чулки.
— Если ты придешь сейчас… — Она бросила взгляд на часы: 19.18 — Но ты сейчас не придешь.
К восьми часам Джан была собрана, ну или… Женщина была одета. Волосы уложены. Макияж… Можно было бы сказать, что она готова. Только она совсем не была готова. Совсем. Ей казалось, что она успокоилась. Но, когда зазвонил домофон, сердце снова пустилось вскачь, а руки задрожали. Внутри порхали бабочки, и хотелось улыбаться.