Я поглаживал её спину и нашептывал успокаивающие слова, пока она прижималась ко мне. Полагаю, она даже не заметила, что мы оба голые. Я ждал несколько месяцев, чтобы прижать её к себе, но слишком устал, чтобы праздновать это достижение — битва с паукодемонами забрала все запасы энергии и большую часть силы. Мне нужно время восстановиться, прежде чем мы продолжим путешествие. Но теперь у нас, по крайней мере, есть безопасное место для отдыха.
Я с отвращением посмотрел на распростертое тело мелкого демона. Кюрекс доставил меня как раз вовремя. Ещё мгновение, и Гвендолин потеряла бы невинность, душу и силу ведьмы. Я хотел возродить ублюдка, чтобы снова убить за извращённые угрозы.
Да, это ад, и подобного следует ожидать, но я не переживу, если что-то случится с Гвендолин. Я хотел обнять, защитить и больше никогда её не отпускать.
Наконец она перестала дрожать и немного отстранилась.
— Прости… — она протёрла глаза. — Я, эм… Я не хотела расплакаться, как девчонка.
— У тебя шок, и ты была на волоске от гибели. И не один раз за последнее время, — заметил я, убирая прядь волос лица и заправляя за ухо. — Никто не упрекнёт тебя за эмоциональный срыв. Тебе просто нужно выплакаться.
— Срыв, верно. — Она попыталась рассмеяться, но издала дрожащий, неуверенный звук. — Но как… Как ты…
— Я расскажу тебе, — пообещал я. — Но сначала давай немного приберемся. — Схватил меньшего демона за мускулистое предплечье и выволок из хижины. Отшвырнул его в сторону, чтобы тела не было видно. Будем надеяться, что начнётся снегопад, который погребёт и разложит его остатки. Не хотелось, чтобы Гвендолин снова увидела его и расстроилась.
Потом я обратил внимание на Кюрекса. Он не нуждался в защите от непогоды, будучи демоническим конем. Тем не менее я потянулся к последним остаткам энергии и призвал для него ведро с теплой кормовой смесью. Также убедился, что он в безопасности по другую сторону хижины, защищенный от безжалостного ветра. Конь хорошо поработал, и я обязательно вознагражу его, когда мы доберемся до моего поместья в Аиде… Когда бы это ни случилось.
Гвендолин разводила огонь в очаге, когда я вернулся. Она вскочила и повернулась ко мне, едва заслышав мои шаги. Она перестала дрожать, но теперь казалась смущенной, скрестив руки на груди и бедрах.
— Эм, привет. — Она посмотрела на мой член, и я понял: она нервничает из-за нашей наготы.
— Прошу прощения, — устало сказал я. — Я скоро призову для нас подходящую одежду, но сейчас нахожусь на пределе возможностей.
— Оу, конечно. Вот, устраивайся у огня!