Я не могла успокоиться. Эта дрянь въедалась в мою кожу, обжигая… словно кислотой. Я едва сдерживала крик, пока Лаиш оттирал мое бедро и голень. Одновременно бормоча что-то на своем странном пронзительном языке. Мои уши болели так же сильно, как нога, обожженная слизью.
Наконец боль от ожогов прошла. Слизь окончательно отшелушилась, слезая длинными тонкими рваными полосками, словно змеиная кожа.
От подобного зрелища тошнота снова и снова подступала к горлу, но, к счастью, меня не вырвало. Когда всю эту дрянь смыло в канализацию — что, без сомнения, погубит водопровод бабушки — я с облегчением всхлипнула и осмотрела себя. Несмотря на кислоту, разъедающую плоть, моя кожа оказалась неповрежденной, слава богине. Она была привычного цвета кофе с молоком и лишь слегка покраснела от трения. Мой желудок тоже более менее успокоился, ну по сравнению с тем, что десять минут назад меня безостановочно рвало.
Лаиш со вздохом откинулся назад и устало оперся локтями о борта ванной. Я заметила, что его безукоризненно сшитый черный смокинг и накрахмаленная белоснежная рубашка полностью промокли. Его обычно уложенные в идеальную прическу чернильно-черные волосы растрепались. Короче, сейчас за всё время нашего знакомства он выглядел более человечным. Ну, кроме полыхающих рубиновых глаз.
— Это едва не случилось, — пробормотал он, покачав головой. — Я всегда забываю, насколько хрупки вы смертные. Ты чуть не умерла, Гвендолин. Дважды.
— Знаю, — ответила я и разрыдалась.
Ненавижу рыдать, как девчонка, потому что большую часть времени я довольно жесткая. Но я только что пережила страшное. Меня своим языком едва не утянул в яму демон, пережила аллергическую реакцию на мерзкую слизь, которая, словно кислота, едва не разъела мою кожу, в общем, не самая моя спокойная ночь. И мне пришлось обратиться за помощью к Лаишу, и он увидел меня в не самом выгодном свете. Не то чтобы меня заботило его мнение, говорила я себе, но всё же…
— Ох, Гвендолин… Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Не обращая внимания на свой супердорогой костюм, он привлек меня к себе. — Поплачь, если тебе это нужно, mon ange, — пробормотал он. — Всё будет хорошо. Поплачь, если тебе от этого станет легче.
От его шепота я перестала рыдать и выпрямилась.
— Я в порядке, — ответила я, отстраняясь от него и стирая слезы. — Я в порядке. На самом деле в порядке.
— Конечно, да, — тихо сказал он. — Ты только что не один, а два раза избежала смерти, после того как позвала на помощь того, кого презираешь.
— Я не презираю тебя, — ответила я с беспокойством. — Просто ты мне не очень нравишься. Не то чтобы я тебе не была благодарна за то, что пришел и спас меня.