Подписи в записке е было, но она мне и не была нужна. Я тут же почувствовала, как «два крыла выросли из моих лопаток» и подняли меня с постели. Я даже толком не оделась, так спешила в тёмный летний сад… к Матвею. То, что записка была от него, я даже не сомневалась. Значит, он всё же решил… меня поцеловать.
И только, когда я очутилась на улице, то моя идиллия в голове немного поутихла, заметив, что на моих ногах были домашние шлёпанцы с лебяжьим помпоном.
— Хорошо ещё, что додумалась надеть джинсы и накинуть на плечи какой-то платок. — Прошептала я себе, с удивлением заметив, что забыла снять с себя шёлковую короткую ночную сорочку. — Ну и вид у меня… . Хорошо, что летние ночи тёмные…
Я еле сдерживала шлёпанцы на своих ногах, торопясь в беседку. Дорожки в саду Смирнитских были освещены, а вот беседка была в полумраке. Но в ней уже… кто-то был.
Я вбежала в беседку, даже не заметив трёх её ступенек, и… застыла, как вкопанная. На меня с восторгом смотрел Эдуард Файс.
— Ты пришла. — Прошептал он и сделал шаг ко мне. Его руки потянулись ко мне, а я, инстинктивно отшатнулась от него, сделав шаг назад. Мои предательские шлёпанцы остались в беседке, а я… «полетела» со ступенек беседки спиной на садовую дорожку.
Нельзя сказать, что я не умею падать, но при таких обстоятельства, да ещё из-за шлёпанец, я упала довольно неудачно, «приземлившись» на заднюю точку и левый локоть. Было больно, но ещё больнее было моей душе. Я даже не сразу поняла, что лежу на садовой дорожке… в объятиях Файса. Эдуард присел рядом со мной. Одна его рука держала меня за талию, а вот другую… он пытался просунуть под мои колени! Это ещё зачем?!
Я тут же оттолкнула от себя его руку и вытянула ноги.
— Как, что… как вы тут оказались, господин Файс? — Только это и смогла я сказать. — Я думала, что… Это ваша записка?
— Мне надо было с вами поговорить, Иветта. — Эдуард говорил на русском языке, но с акцентом. — Но сейчас… Вам больно? Давайте я вас подниму?
— Нет. Не стоит. Я в порядке и сейчас встану. — Я собрала нервы и силы в кулак и поднялась на ноги. Моя попа горела от боли, а душа — от злости. Я как я могла попасть в такую ситуацию? Хотя… Наверное, только я и могла в неё попасть. Как говорит моя любимая подруга Ева — «Когда мозг не думает, то за него принимает решение задница».
И вот теперь и она пострадала. Я дотронулась до своей попы.
— «Хорошо, что я додумалась надеть джинсы. — Подумала я. — А то мелкий щебень садовой дорожки „разрисовал бы её под хохлому“, как это сделал с моей рукой».
На моём локте была огромная ссадина, которая начинала кровоточить.