Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая (Скочпол) - страница 140

Карта 2. Главные регионы Европейской России

Источник: Hugh Seton-Watson, The Russian Empire 1801–1917 (New York: Oxford University Press, 1967), p. 770.

Но обширное ядро сельскохозяйственной России (включая многие губернии Центрального Черноземья и прилегающие степи среднего Поволжья) оставалось по большей части не коммерциализированным, с традиционными производственными отношениями, сохраняющимися в видоизмененной форме^>[399]. Это была территория, где отмена крепостного права оставила земельные «наделы» в руках помещиков, а контроль общины над собственностью и возделыванием земли оставался наиболее сильным и почти вездесущим. Некоторые разорившиеся дворяне продавали свои земли.

(Действительно, к 1905 г. российские крестьяне в целом увеличили свою долю земельной собственности примерно до двух третей сельскохозяйственных земель^>[400].) Тем не менее многие помещики продолжали сдавать в аренду земли своих поместий в обмен на отработки или долю в урожае.

Поскольку крестьяне были привязаны к земле и испытывали все больший земельный голод, дворяне могли легко сдавать свои поместья в аренду небольшими участками по крайне высоким ставкам и жить на вырученные средства. Арендные отношения легко пришли на смену традиционным [дворянин – крепостной] отношениям натурального сельского хозяйства. Это позволяло дворянам извлекать доходы из поместных земель, при этом оставляя большую часть ответственности за возделывание земли и обеспечение орудиями и скотом крестьянам^>[401].

Арендаторами часто выступали целые крестьянские общины. В иных случаях арендуемые земли, по-видимому, шли в основном крестьянским семьям (привязанным к общинам), которым просто было нужно больше земли для обработки ради пропитания. Приобретение и аренда земли не создавали сильного слоя богатых крестьян, особенно в центральных губерниях. Подобные покупки и аренда «скорее служили подпорками для натурального хозяйства в тех сегментах крестьянства, где по-прежнему сохранялся минимальный капитал, необходимый для обработки земли»^>[402].

На пороге революции 1917 г. от половины до двух третей крестьянских хозяйств в России по-прежнему были, в сущности, заняты натуральным хозяйством^>[403]. Они были сконцентрированы в центральных регионах арендного землепользования и представляли собой смесь владельцев наделов и арендаторов, сосуществовавших в рамках традиционной общины. Они вели постоянную борьбу за выживание перед лицом углубляющейся бедности, порождаемой сочетанием застойных технологий, плохих рыночных возможностей и роста населения – все это вдобавок к тяжелым поборам крестьян со стороны помещиков и государства.