Он повернулся, мышцы в его челюсти были крепко сжаты, а глаза его горели черной яростью.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Пошел к Константину с поджатым хвостом и умолять его пощадить черных драконов? Ты бы хотела, чтобы он поглотил наш клан без писка? Ты хочешь, чтобы он лишил меня всего?
— Серебряные драконы уже более века автономны, — спорила я. — Ты никогда не пытался заставить их вернуться в Мюнхен в клан!
Балтик прорычал оскорбление.
— Это было до того, как я узнал истинные глубины его предательства. Украсть тебя через два дня после того, как ты освободилась от бремени…
Боль пронеслась сквозь мои внутренности при напоминании. Я посмотрела вниз, слезы навернулись на мои глаза при воспоминании о том времени. Моя бедная малышка, которая не пережила рождение. Балтик скорбел о потере так же, как и я, но он не видел правды от трагедии. Я знала, что это знак того, что я не должна приводить жизнь в мир, наполненный такой ненавистью, в то время как он почти сошел с ума от ярости и интенсивной потребности в мести.
Он перестал говорить, обнял меня и держал, чтобы я могла молча выплакаться в его грудь.
— Будут и другие дети, chrie. Клянусь тебе, будут.
— Не будет, если не будет ничего для них, — сказал я, глядя ему в глаза. — Ты используешь войну в качестве оправдания для причинения вреда Константину. Она должна остановиться, Балтик, иначе нам ничего не останется.
— У тебя так мало веры в свой собственный клан? — спросил он, его руки сжались вокруг меня.
— У меня есть только вера в черных драконов, но ты не честен с ними.
Он отстранился, надев кожаные ножны вокруг своей талии.
— Мы находимся в состоянии войны. Они это знают.
— Но ты позволяешь им и всем остальным верить, что у тебя есть грандиозный план господства над всеми кланами. Ты должен спросить себя, почему так колеблешься сказать им, какова твоя истинная цель.
Огонь мелькнул в его глазах, проявив себя в материальной форме, окружив мое тело.
— Я сделаю все, чтобы обезопасить тебя. Все!
— Включая жертвы невинных жизней? Это неправильно, Балтик! Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты безумен!
Небольшой шум объявил о прибытие Павла, который стоял в открытом дверном проеме, его глаза были осторожны.
— Прошу прощения за прерывание. Все готово. Мы едем?
— Да. — Балтик наклонился, чтобы поцеловать меня, его губы были сладкими, но мое сердце разбилось, тем не менее. — Ты будешь в безопасности здесь, милая. Никто никогда не сломал Дауву и никто никогда не сможет. Я пошлю тебе весточку, как только смогу.
— Не уходи, — сказала я, зная, что это не сработает.