— Доппельгангер.
— Да, это. — Он плюхнулся на кровать рядом со мной. — Габриель говорит, что если Гарет смертный, я могу быть вивереном, и в один прекрасный день брошу ему вызов.
— Гарет смертный, — сказала я, почувствовав как будто тысячи муравьев, маршируют вверх и вниз по всему моему телу.
— Салливан, — сказал он, с преувеличением закатывая глаза. — Ты видела эти фотографии с ним, Рут и с тобой в старой одежде? Им должно быть как минимум сто лет. Возможно, больше.
— Фотографии? Какие фотографии? — очнулась я от ступора, посмотрев на него.
— В комнате Рут.
Я порылась в том, что осталось от моей памяти. — Я не помню, чтобы видела какие-либо фотографии в ее комнате.
— В коробке в запертом ящике в ее бюро, — сказал он, оглядывая комнату со случайным любопытством.
— Как ты узнал, что находится в запертом ящике? — спросила я, потом поняла, насколько глупым был вопрос. — Меня не волнует, если твой отец подарил тебе набор отмычек на Рождество… Ты не будешь домушником, когда вырастешь, и тебе не надо оттачивать свои навыки на запертом бюро твоей тети.
— У нее есть и твои тоже фотографии, — сказал он с веселым игнорированием моего наказа.
— Я очень сомневаюсь. Рут и я не лучшие друзья.
— Да, я знаю, но у нее есть фотографии тебя и Гарета и ее, и вы все носите одежду, как из этого видео, которое ты заставляешь меня смотреть.
Я стала ломать мой мозг, или то что от него осталось. — Какой фильм?
— Тот, который ты так много раз смотрела. Ну знаешь, там где одни девушки в длинных платьях ходят и много говорят.
— Гордость и Предубеждение?
Он кивнул.
— Да, ты тоже была одета в такие платья.
— У них не было камер во время периода Регентства, — сказала я ему, отвлекаясь на мысли о фотографиях. Бром не стал бы лгать, но он может быть неправильно истолковал то, что видел.
— Как угодно. Я думаю, что пойду перенесу свои вещи вниз в комнату в подвале, в которой, как Габриель сказал, я могу жить.
Я смотрела на него, на его круглое лицо, такое дорогое мне, как сама жизнь. Слава богу, что то что происходит со мной, не лишает меня памяти о нем в целом. — Ты отправишься сразу в постель. Пара спать.
— Мне девять, Салливан, я не ребенок, — сказал он с преувеличенной снисходительностью.
— Иди спать, — повторила я.
Он вздохнул и поднялся на ноги, задержавшись у двери, чтобы посмотреть на меня мученическим взглядом, прежде чем сказать, — Габриель сказал, что он не выгонит нас, потому что мы больше не серебряные драконы. Он сказал, что ты родилась в серебряном клане, и они часть меня, даже если ты была замужем за черным драконом. Знает ли Гарет, что ты была замужем за драконом?