– трансформатив.
Кстати, свою нарративную теорию Бойе использует отнюдь не в литературе или истории, а в организационной теории бизнеса. На эту тему у него есть и монография «Нарративные методы для организационых и коммуникативных исследований» [13]. Бойе в книге разъясняет, что ante в ante-narrative значит не только пред, это слово имеет еще значение «ставка», как ставка в покере или ставки на лошадей, которые тоже делаются заранее. Он считает, что рассказ сопротивляется нарративу, рассказывание (это будет более точным термином сейчас) является преднарративом, а иногда и анти-нарративом. Для перевода рассказывания в нарратив надо наложить на многомерное и фрагментированное пространство искусственную связность. В анти-нарративе, по его мнению, нет ни сюжета, ни завершенности, потому что рассказчик видит все в настоящем времени, в котором и находится.
Бойе предлагает пять измерений для пред-нарратива:
– пред-нарратив находится до того, как нарратология наложит на него фреймы, сюжеты;
– пред-нарратив пытается понять, что происходит, то есть уделяет внимание неоднозначностям, нарратив же находится на мета-уровне, это опыт после события;
– пред-нарратив направляет наше внимание на живой опыт, до того как на него наложены требования начала повествования, середины и конца;
– пред-нарратив представляет собой обсуждение истории в разных контекстах, в разных группах, когда значение события зависит от локальности;
– пред-нарратив отражает коллективную память до того, как сформировано общественное мнение, общественное согласие о происшедших событиях.
Хоть Бойе не говорит об инфовойнах, но следует признать, что как пред-нарративы, так и нарративы просто обязательны для переходов к новым состояниям системы. СССР имел отдельные нарративы для революции 1917 г., для времени репрессий, когда возрастала роль врагов народа, для индустриализации, для войны. СССР периода исчезновения уже не имел адекватных нарративов. Горбачев метался между старыми нарративами и новыми, поскольку и те (советские), и другие (западные) одновременно стали присутствовать в массовом сознании.
И даже в конце своей карьеры Горбачев создал нарратив своего заточения, который опровергается только в наше время. Вот слова А. Лукьянова о нарративе «заточения на Форосе» М. Горбачева [14]: «Это все липа. Никто его не блокировал, что потом подтвердил суд: все средства связи работали, самолет стоял готовый к взлету. Кто его блокировал? Пять депутатов? У него охраны в Форосе было 100 человек. Да они поговорили с ним по-товарищески и уехали. Они рассчитывали и были уверены, что Горбачев их поддержит и примет в ГКЧП участие».