— Гррр!
Туша вожака прилетела чугунным ядром из пушки. Оба немаленьких гамадрила разлетелись в стороны и стекли по стенкам. Вот это силища. Вот это опыт. Вот это истинный лидер, пекущийся о своем небольшом народце. Не приведи судьба однажды связаться с несусветной горой мощи, неспроста занимавшей высокое положение.
Больше ничего интересного не произошло. Сыто порыгивая, к вечеру довольная стая расползлась по местам. Детишки утихомирились, взрослые с наслаждением урчали, переваривая казавшееся неперевариваемым. Лежа на спине, я поочередно поглядывал на своих напряженных соседей. Они напоминали влюбленных, которым предстоит долгая разлука. Которых тянет друг к другу… но обстоятельства, в лице злобного коварного меня, против. Они хотели быть вместе и не могли. Потому что я — против. Действительно против.
Тома вдруг обернулась:
— Какой сегодня день?
— Недели?
Вспомнил же. Кого это волнует, кроме ортодоксальных иудеев, каковых среди нас вроде бы нет. Да и работать здесь не надо, ни по субботам, ни вообще.
— Число! — требовательно подсказала Тома. — Какое сегодня число?
Мозг зажужжал, вспоминая давно забытые термины: календарь, число, месяц.
— Мы в стае видели четыре полных луны. Значит, прошло больше трех месяцев, — выдал я первое, что сосчиталось в уме. — Уже осень. Сентябрь. Здесь такой климат, что от лета не отличишь.
— Ты не считал дни? — Она почти возмутилась.
Это возмутило меня.
— А ты?
— Думала, ты считаешь. Зачем дважды делать дело, которое уже кто-то делает?
Не понимаю женскую логику, если она существует. Решить для себя, что чего-то не надо делать, потому что, возможно, другой делает, а потом обвинить другого, что не сделал — каково?!
— Поинтересовалась бы. Я не считал. То есть, сначала считал, но сбился на втором десятке.
Чуточку насупившись в стиле «Не подходи, я обиделась», Тома отодвинулась. Плечи и вся вытянувшаяся струной спина легли на прохладный камень, взор улетел в потолок. Одна нога закинулась на другую. Руки сложились на животе. В позе трупа, задумавшегося о проблемах мироздания, девушка взялась считать сама, перебирая пальцами, словно счет велся именно на них:
— С третьего июня, когда мы заказали полет, получается… В июне тридцать дней? Ой, ты чего?!
Ошалелое личико отшатнулось от возникшего перед носом кулака.
— По косточкам кулаков считать умеешь? — спросил я, быстро возвращая кулак на место.
Пугать вовсе не хотел, но раз уж напугал… лишь бы на пользу.
— Это как? — Томе не верилось, что кулак показан не в воспитательном плане, а чисто информативном.
— По косточкам и провалам. Ставишь два кулака рядом и, начиная с января… — Заметив полное непонимание, я помотал головой. — Потом объясню, иначе никогда не поговорим. В июне тридцать. Июль и август — по тридцать одному.