Краснов резко встал, отошел от стола, положив руки на спинку кожаного кресла. Внешне оставался невозмутимым, но на деле его трясло от злости.
— Ты что-то путаешь. Да Корнеев, по сути, район держит и три ветви. Это же почти мозг столицы! Спикер выжил из ума, если решил слить его!
— Корнеев умен. Но он стал задавать слишком много вопросов… и позволил себе такую роскошь, как собственное мнение. А Шахновский — тот человек, который заточен исключительно под выполнение приказов. Антон скажет ему прирезать родную мать, а этот Викинг спросит только, чем и в какие сроки. Пойми, Спикер окружает себя исполнителями, а не перспективными конкурентами, которые просекут ситуацию и сбросят его с пьедестала при первом удобном случае.
— И ты мне предлагаешь спустить им это с рук! Ты Настю видел? Она едва живая осталась! Я, который хрен знает сколько лет боролся с преступностью в этой гребаной столице, сейчас буду молчать в тряпочку, потому что у Спикера скоро будет мандат неприкосновенности и ему нужен этот отмороженный волчара?
— Ты знал, что мир несовершенен, когда получил свои первые погоны. Ты прекрасно понимал, какая именно власть в нашей стране. Мы отрицали существование Синдиката, а попросту делали вид, будто не понимаем, что именно он стоит у власти. Изначально мы закрывали глаза, потому как сверху поступали команды не трогать, выколачивали признания в самых тяжких преступлениях у тех, кто имел несчастье оказаться не в том месте не в то время. Отжимали бизнес в угоду таким, как Спикер, пропихивали тендеры и подводили это все под такую же несовершенную законодательную базу. Сперва по указке. А потом, когда достигли своих вершин, уже сами понимали, что происходит и как именно нам надо себя вести, чтобы однажды не поймать пулю в лоб. Скрепя сердце плясали под дудку Синдиката и обманывали себя, в один голос утверждая, что боремся за честь и соблюдение законов… и именно поэтому, Дима, мы сейчас на коне со своим заоблачным окладом, а не в братской могиле где-то за городом! Честь и совесть за бортом, и разве это не наш с тобой осознанный выбор?
— Да, мы молчали и следовали установленному порядку, пока это не коснулось моей девочки, Саша! — Краснов отпихнул кресло и отошел к окну, затем так же поспешно вернулся обратно. — Для них нет ничего святого! Красовский с инфарктом в больнице… после смерти дочери совсем сдал… а я с утра тянусь к телефону, чтобы выразить соболезнования и пообещать, что найду этих тварей и закрою их на пожизненный срок, а сам не могу этого сделать. Потому что знаю, что будут ходить на свободе и жить в шоколаде! И даже если сдам двух этих шестерок, что сидят в подвале…