— Дура! Ты решила, он Мандельштама тебе читать будет на свидании?
— Может, даже Маяковского. Это что-то меняет?
— Ты меня, конечно, извини, но я тебя разочарую. Он тебя в**бет вдоль и поперек и не факт, что в одиночку! Но, если тебя это успокоит, с романтикой: “Я достаю из широких штанин…”
— Я с рэперами в широких штанах, в отличие от тебя, дел не имею.
Настя никак не могла привыкнуть к своей новой прическе. Все время хотелось собрать ныне состриженные жидкие пряди в высокий узел, руки непроизвольно тянулись это сделать и хватали пустоту, а затылок непривычно обдавало прохладой. Но куда приятнее сожаления по состриженным волосам было ощущение воздушной легкости и объема.
…Утро началось с раздражения при попытке придать волосам более-менее ухоженный вид. Через час бесплодных попыток Настя уже в который раз с горечью осознала, что второй Лиз из нее не выйдет даже после наращивания прядей. Желание отменить свидание, чтобы не осквернять своим неэстетическим видом глаза Влада, стало непреодолимым и вызвало слезы вместе с отчаянием. Слава богу, Светка прискакала по первому звонку и буквально насильно заставила Настю позвонить матери. Уже спустя полчаса бывшая мамина парикмахерша нашла окно в своем плотном графике. У Насти едва не случилась истерика, когда она поняла, что придется расстаться со своими волосами, которые уже отросли до лопаток, но мастер была непреклонна: развернула кресло прочь от зеркала и принялась колдовать над ее волосами. Светка не знала, чем вызвана жажда к перемене имиджа у ее подруги, поэтому шутила и щелкала своим модным телефоном с камерой, когда парикмахер зачем-то заворачивала пряди Красновой в фольгу, покрыв перед этим красящим составом.
Отражение ошеломило Настю. Ну не вязалась она, прежняя, с этой обновленной девчонкой с воздушным боб-каре, в котором словно плясали лучики солнца. Густо подведенные глаза и эта прическа никак не желали существовать вместе. Еще час над ней колдовала визажист, умудрившись нанести гораздо больше косметики, чем обычно использовала сама Настя, но при этом сделать так, что на ее лице этого не было заметно. Девушка в отражении была незнакомой: юной, трогательной и буквально пышущей свежестью. Ей даже отказались делать яркий маникюр, ограничившись лаком пастельных тонов. Не сказать, что Настя была в восторге, — ей показалось, что она в один миг растеряла свою яркость. Но желание стащить балахон-тунику и несуразные кеды стало буквально навязчивым…
— Марианна была бы в восторге, — хохотнула Светка, когда они выпили по коктейлю, который смешала Настя в шейкере, щедро плеснув туда рома. — Знать бы, по какому случаю такие перемены…