В том, что террористы могли создать для нас экстерналию, никто из смотревших телевизор 11 сентября не сомневается. Тогда мы создали для них колоссальные издержки. В обоих случаях многим невинным наблюдателям был причинен серьезный ущерб, который можно рассматривать как экстерналию. Это досадно, но в военной обстановке – обычно. Такой особый вид военных действий, которые в силу необходимости ведутся в областях, где присутствует множество посторонних лиц, особенно богат на создание экстерналий – богат настолько, что граждане Ирака теперь жалуются на причинение ущерба их уровню жизни нашими войсками. В самом деле, это выглядит так, словно американское военное правительство крайне некомпетентно.
Профессору, мирно восседающему в своем кабинете в Соединенных Штатах, всегда легко судить о деятельности людей, несущих реальную ответственность и работающих в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Однако не вижу причин, почему бы мне не воспользоваться своей свободой слова для критики. А читатель может осуществить свою свободу, либо проигнорировав сказанное мною, либо написав мне язвительное письмо.
Однако вернемся к рассмотрению более обычных военных действий. Как правило, это дорогостоящее дело для граждан обеих воюющих стран. Но затраты на войну, которые государство взваливает на своих граждан, – это экстерналия иного порядка, нежели ущерб, причиненный враждебным государством. Тяжелое бремя налогов по оплате военной экономики в военное время – дело обычное для обеих сторон: и для обороняющейся, и для нападающей. Помимо того, многие войны, с точки зрения нападающего, оправданы со стороны морали, в результате чего граждане могут и не считать себя участниками агрессии, даже если они нападают.
Некоторые полагают, что страна, которая подвергается нападению, должна защищаться, и, следовательно, у государства нет иного выбора, кроме как возложить бремя больших расходов по оплате военных действий на собственных граждан. В действительности, нет причин, почему они должны воевать. Они могут просто капитулировать. Мы имеем здесь дело со своего рода естественным экспериментом. После того как Германия и Россия поделили Польшу, Россия напала на бывшие балтийские губернии бывшей Российской империи. Разница в военной силе, которой обладала Россия, и той, что располагали четыре бывших прибалтийских губернии, была огромной. Три из них – Латвия, Эстония и Литва – сдались без боя. Одна из них, Финляндия, решила сражаться.
Представляется вероятным, что решение сражаться могло показаться неразумным. Финляндия не только потеряла очень много солдат, но и в итоге лишилась одного из важнейших своих городов и существенной части экономически значимой собственности. Но зато она осталась независимой и демократической. Когда Гитлер напал на Россию, русские без какой-либо четкой мотивации начали вооруженные действия против Финляндии. Последняя ответила на вызов, и ее армия проявила свою дееспособность как в наступательных, так и в оборонительных действиях. Страна не только вернула себе все земли, отошедшие русским во время первого конфликта, но и отбросила их далеко за пределы этих границ.