Наличие существенного элемента случайности призвано было предотвратить семейственные маневры, раздиравшие большинство итальянских республик. На современный взгляд эта система видется довольно необычной, но она работала. Большинство людей, голосовавших на таких выборах, были лично знакомы с кандидатами, но, с другой стороны, непредсказуемость процесса вкупе с фактом, что члены одной семьи не могли даже присутствовать при проведении голосования за кандидата из их семьи, вероятно, вели к тому, что отбирались компетентные люди. В любом случае система была успешна в течение более длительного периода, чем любое другое известное нам правительство.
Учитывая успешность этого правительства и мое восхищение им, читатель может недоумевать, почему я уделяю ему так мало места. Дело не в моих предубеждениях, а в том, что я совершенно не вижу возможности принятия такой системы ни в ближайшем, ни даже в отдаленном будущем.
12. Что делать и надо ли вообще что-то делать?
Мир сегодня, кажется, находится в довольно хорошей форме. Должны ли мы рассматривать возможные усовершенствования? Я бы не удивился, услышав в ответ от читателя непоколебимое «нет». Но я по своей природе – реформатор и поэтому хотел бы рассмотреть как существующие в мире трудности, так и то, что мы можем с ними сделать.
Начнем с внешней политики: Соединенные Штаты только что выиграли незначительную войну, но теперь им приходится иметь дело с партизанами. Нас сейчас также не любит интеллектуальное сообщество практически во всем мире. Можно было бы подумать, что у режима Саддама Хусейна вообще не будет защитников, но, хотя никто, кроме его министра дезинформации и нескольких коррумпированных министров, не защищал этот режим, есть немало людей, утверждающих, что у него не было оружия массового поражения. Так как уничтожение этого оружия было одним из доводов американского правительства в пользу уничтожения Саддама, даже те, кто не любят его и рады его поимке, критически настроены по отношению к американской политике.
Подозреваю, что все это – отражение латентных антиамериканских настроений многих европейских интеллектуалов в сочетании с антибушевскими настроениями многих американских интеллектуалов. Но теперь у них есть оправдание более сильной неприязни. С таким складом ума практически ничего невозможно сделать, тем не менее он не выглядит слишком опасным. «Палки и камни могут сломать мне кости, но слова никогда не причинят мне вреда».
Пока у стран, которые столь резко возражают против наших действий в Ираке, нет фактически никакой военной силы, мы можем вообще не обращать на это внимания. Было бы неплохо, если бы мы нравились им больше, а сами они помогали нам, направляя больше войск для борьбы с партизанами. Но маловероятно, что мы можем достичь какой-либо из этих целей.