— Я так не думаю. Кстати, я тоже помню твои прощальные слова перед тем, как ты покинула клан. Ты пожелала мне жрать дерьмо и назвала вонючей собакой.
— Я обезумела от горя!
— Но ведь я пришел всего лишь попрощаться и пожелать тебе всего хорошего.
— Вот только я считала, что ты пришел, чтобы помешать мне уехать.
Вэн двигался очень быстро, Джерри ахнула, когда он схватил ее за талию и поднял в воздух. Она вцепилась в его руки, когда он выскочил из комнаты и ворвался в ее спальню. Неожиданно Вэн отпустил ее, подбросив. Она приземлилась на спину и подпрыгнула, ударившись о матрас. Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что произошло.
— Черт бы тебя побрал! — она попыталась сесть.
— Что я мог тогда сделать? Надрать твоей матери задницу и перебросить тебя через плечо? Ринуться в лес, чтобы жить там с тобой, пока весь клан охотится на нас?
Ее рот открылся, но она не произнесла ни слова, глядя на очень сердитого Вэна. Цвет его глаз потемнел до глубокой полуночной синевы — верный признак того, что он близок к изменению формы. Джерри посмотрела вниз и заметила еще один красноречивый признак — его ногти выросли. Волосы, казалось, потемнели и стали более густыми на его руках, усыпав все бицепсы. Вэн зарычал, звук был слишком громким для ее квартиры, и обнажил острые клыки.
Его реакция убила ее гнев и заставила насторожиться. Не в правилах вамп-ликанов так легко выходить из себя и изменять форму. Наконец, она нашла, что сказать:
— Успокойся. Не нужно превращаться в моей квартире. Я потом никогда не смогу отмыть ковер от волос, которые с тебя сыпятся.
— Они бы поймали нас в течение двух дней… во всяком случае, я так думал. Ты человек, и замедлила бы нас, даже если бы я нес тебя на спине. Тогда я считал, что мы могли бы попросить убежище у гар-ликанов, если бы сумели добраться до них, тогда ты бы оставалась там до того, как повзрослеешь. Это было безумием, гар-ликаны вернули бы нас обратно, но мой разум все равно искал разные способы.
Изумление заставило Джерри замолчать.
— Твоя мать отказалась остаться. Я умолял ее, но она не хотела такой жизни для тебя. Она заявила, что все напоминает ей о ее паре, и это разбивает ей сердце. Тебе было пятнадцать, я не имел права претендовать на тебя. Возраст согласия — восемнадцать лет, если только оба родителя не умрут. И то в этом случае мы говорим о семнадцати. Я даже подумывал убить твою мать. Тот день нельзя назвать самым счастливым.
— Вэн… о чем ты говоришь? — она соскользнула с кровати и села на край, не уверенная, сумеют ли ее ноги выдержать вес тела.