Крупный план. Она показывает как играть, виолончелист кивает и начинает свою партию, включаюсь я. Много крупных планов, музыканты улыбаются, рассаживаются и каждый дополняет мелодию своей партией.
Неплохо.
Простенько и со вкусом. Давай сделаем. Солист есть, остальное день работы. Хрен вам.
Провозились три дня. Репетиции, подгонки, поправки. Споры с дирижером и угрозы от меня развернуться и уйти. И все это в образе кавайной няши.
Нервотрепка усиливалась еще и тем, что я попал в родную для меня среду и ужасно боялся провалиться в свой настоящий образ — Маэстро.
Окружающие получат конгитивный диссонанс, когда маленькая девочка начнет топать ногами, швыряться предметами и материть всех на четырех языках сразу. Как в принципе с этим стадом баранов и надо поступать, если хочешь от них добиться реального звука.
Черт знает что! Слова Автора композиции для них ничего не значат! Когда мне заявили, что я ничего не понимаю в музыке, чуть не сдержался и не наорал. Успокоился, подумал, и закатил им классическую детскую истерику со слезами, воплями, что они меня ненавидят, падением на карачки и вызыванием мамы. Тут-то они вспомнили с кем имеют дело, и дальше уже опасливо косились.
Не буду больше с ними работать. На крайняк, пока не повзрослею.
У них тоже желания не возникнет. Гарантия.
И все-таки я вумный. Были у меня сомнения в необходимости певческой карьеры. Проще бы было на основе "девочки со скрипочкой" сколотить квартет или квинтет, да и гнать произведения в минимальной аранжировке. Как промоушен. А там их расхватали бы по всему миру и авторские поперли бы. Ан нет. Возрождения классики еще не случилось и здесь на эстраде ее просто не поймут. А без промоушена опусы будут лежать мертвым грузом, никому не нужные. Еще лет сто. До возрождения.
А его в этой реальности может и не случится. Меня-то не будет. Да и как работать с музыкантами в этом коммерческом образе я посмотрел.
Больше не надо.
Н-ск, СССР. 12.6.1977.
Коммерческий образ кавайной няши подходит к концу. Уже кое-где закруглилось, детская угловатость пропадает. Вроде рановато, и до месячных еще далеко, и пара запланированных песен еще не выдана. А еще в голосе появилась такая странная хрипловатость. Настолько странная, что пришлось озаботится. В полной секретности, один в квартире. Взял магнитофон, напилил тему на скрипке, а сверху положил вокал "Песни без слов" незабвенной Йович. Послушал. Потом стер запись, для верности вытащил ленту из кассеты, нарезал кусочками, скомкал и выбросил в ведро. Потом вынес ведро на помойку, не выбросил, вернулся обратно. Аккуратно вытащил обрывки и сжег на балконе. Это П…ц!